А все начиналось с заезда. Заезд был в пятницу. Электричкой. Электричка была непременным атрибутом жизни населения страны КСП[1]. Мы забирались в вагон, занимали «купе» и расчехляли гитары.

Окуджава, Городницкий, Никитин, Вертинский, Дольский, Егоров, Васин, цыганщина, Берковский, Ланцберг, Иваси, Лещенко, Визбор, снова Никитин, Дулов, снова Окуджава. Гитара шла по кругу, напеться мы не могли, и с сожалением вылетали из вагона на нужной остановке.

 

Так же весело мы и возвращались домой. Электричка, только забитая народом. Все едут с дач, в Москву. Чурки-мешочники. Мы собирались в тамбуре, садились на рюкзаки и продолжали петь.

Понятно, что все три дня слётной жизни (за исключением форс-мажоров: концерта, приветствия, волейбола и готовки) мы тоже пели. За это время у нас выработался слух друг на друга. Мы настолько отрепетировали эти песни, что слова вспоминались сами, аккорды складывались автоматически, мы слышали друг друга, и слушали.

Неудивительно, что за нашим костром, за пентагоном, в субботний вечер на слётах тройным кругом стояли зрители. Почти всю ночь.

 

Лето 1986 г. Лашка и гости: Марина «Мерзость», Костя Жуков, Мила Архипенко и временно неидентифицированные кадры

Пели мы громко и достаточно прилично. Самый громовой и красивый голос, конечно, у Джексона. Рядом с ним находиться сложно, барышни выдерживали не все. Он один мог заглушить нехилую группу поющих товарищей, и делал это с таким шармом, что опешивших бывало много.

Как-то дружественная нам группа «Электрон» в качестве одного из призов даже подарила Джексону найденный по дороге на слёт автомобильный глушитель в полном сборе. Намёк был понятен, но на громкости голоса Джексона это никак не отразилосьJ.

Дима Орлов – исполнитель от бога. Чистая гитара, хорошая аппликатура, звонкий и сильный голос. Дима был лауреатом по совести и не зря. А его короткие песенные вставки «Я весё-ох-ох-ох-олый поросё-ох-ох-ох-онок!!», «Я всем доволен, мне 25 лет» - веселили нас, а главное –  зрителей, о которых мы, конечно, не забывали. Для них и пели.

 У Мишки Андрианкина есть специальный ежедневничек. Он в него записывает не песни, а их первые строчки. Этих строчек у него на 100 страниц. Больше Мишки мало кто знает песен. Кроме русского, Миша поет на французском и арабском (он закончил МГИМО), и мы, как правоверные сарацины, ему научились подпевать. Бессмысленно, конечно. Не зная ни слов, ни их значений. Арабским, как Мишка, увы, так и не владеем.

Лашка почти никогда не поет соло. У нее есть сольные песни, но, не играя на гитаре, ей сложно выступать одной. У Лашки свои козыри: артистизм и редкое обаяние. Когда исполняется песня «На острове Таити», понимаешь, что даже слова в самодеятельной песне – это не главное. Главное – как исполнить. А вот это мы умеем.

Но самое главное – это наше совместное пение. Вечерняя трапеза сопровождается раскладочным алкоголем. Уже темно, мы выступили с приветствием, все немного и радостно возбуждены. «Контакт!» - и мы начинаем наш сарацинский вечер. Начинаются песни.

Тихонов ненавязчиво рулит репертуаром и исполнителями, он даёт всем возможность слышать друг друга. Перебивки на «контакт» сменяются спокойными песнями, потом настроение снова поднимается. Андрюха Попов стучит на своих бонгах, Кржичковский терзает банджо. Народ пляшет у костра. Орлов достает флейту и исполняет номер «Однорукий флейтист». Александров старается попасть в такт маракасами и тамбуринами. Всё происходит весело, дружно и ненавязчиво.

Народ за нашими спинами не расходится. Это нас подстёгивает – неявно, конечно. Приходят друзья из соседних групп. Электроны вперемешку с Дегустаторами, Ляпсусы с мигающими по всему телу лампочками, приходит Ремизов и страшно сверкает из темноты белками глаз. Приходит Инна Пахомова. Бурцев с Машей. Свистушки. Места хватает всем. «Стакан вина озябшему найдется».

«Би-рюзо-овые, златы колечики…» «Окончен путь! Устала грудь!..» «Скамеечку ближе ставь, дорогая, садись со мною рядом!..» «Был бы рубль-сорок семь, да-да-да-да!..» Равнодушных нет, все глупо улыбаются и подпевают. Снова танцы у костра, задевая каны. 

 

 

Миша Андрианкин и Андрей Александров.

Около четырёх часов утра веселье стихает. Остаются самые стойкие. Не спеша откупоривается внераскладочная бутылочка. Ещё не светает, и в темноте замечательно поются красивые и сложные песни. Костёр уже почти потух, света немного. Не холодно, но немного влажно.

Гитара переходит из рук в руки, ленинградка, хорошая, чистый строй...

Приходят гости, садятся к костру. Чай. За водой идти лень, но надо. Добровольцы находятся. Снова чай.

Настало время слышать. Приходят авторы, которым хочется показать новую песню и обкатать её на слушателях. Сидят неугомонные свои, ожидая очереди спеть. Подпевать не возбраняется, именно это и есть КСП.

В пять начинает светать. «Горит зари полоска». Звёзды тают. Солнце пробивается сквозь сосны, освещая верхушки. Голоса сели. Все становится определённым. Расходятся по палаткам и засыпают последние бойцы. Понимаешь, зачем живёшь. Самое время поорать.

Берем гитарку и, крадучись, подходим к чужой случайной палатке. Во весь оставшийся голос втроём орём несколько тактов какой-то громкой чепухи и резко смолкаем. Отражается причудливое эхо. Никто ничего не понимает, мы хохочем в кулаки. Потом в палатке шумно ворочаются, но не ворчат, похоже, наоборот, улыбаются. «Свои», - понимаем мы и идём к следующей жертве.

Пора готовить завтрак и спать. Уже мало осталось, а так много всего хочется. Но нет, кто-то снова берет гитару, и новый день встречает наши песни. Спать уже не хочется, ну его… «Только Дон и Магдалина ходят по морю туда...» «Приходит время, к югу птицы улетают...» «И запел: па-ра-ру-ра-ру, получилось хорошо...» «Целый день стирает прачка...» «Гаснут-гаснут костры…»

Гаснут. Утренний костёр для дела. Это вечерний – для песен. А утренний – для супа.

Поднимаются ушедшие рано. Потом – ушедшие поздно. Потом жизнь налаживается. И песня теплится. Пора собираться, а как не хочется! Уже жарко. Скидываем штормовки, свитера. «Вот и кончился путь, нам пора отдохнуть». «Нацепим шпаги потускневшие…»  И снова цыганщина.

 

Сарацины утром

И снова электричка, и снова песни, и объятья, и расставания на целых полгода, и дружное «До сви-да-ни-я!», и метро, и снова электричка. Слёт прошел. И три дня гул в ушах – поём, поём и снова поём. «Я оставлю тебе…»

А ведь нас ещё учили профессионально петь! И мы выступали в Измайловском парке в группе политической песни. «Красный командир на горячем коне!»

И в Парке Горького мы выступали с «Бесфейсовым» на каком-то фестивале, и ходили по парку, и пели не переставая все свои «Глафиры», «Пчёлочки златые», «Эх, одену лапти» и прочие шедевры сарацинской песенной ленты.

 А потом нас заметил Эдуард Николаевич Успенский. И пригласил нас на передачу «В нашу гавань заходили корабли». И мы с успехом выступали с сарацинскими песнями, радуя не только наш народ, но и бывший наш. «Мы зацеловали экран телевизора, когда тебя увидели!» - писали мне друзья из Израиля. Ото ж! Великий исход постсоветских времён нас, кстати, не коснулся.

 

На съемках передачи «В нашу гавань…». Сидят во втором ряду: Андрей Александров, Саша Белов, Джексон, Миша Андрианкин

В ночь на новый 2005 год мы в передаче «В нашу гавань…» соревновались с солистами Большого театра, Тамарой Гвердцители, Владимиром Соловьевым, Светланой Сорокиной и Валерием Сюткиным. Наша песня «Прости, не виновата я!» с большим отрывом победила. Так мы думаем J

Ну и, конечно, у нас есть флаг. Этот флаг нарисовал Валера Валентик, хороший художник и хороший автор. Жаль, что след его потерян. Флаг мы везде носили с собой, он выцвел и изображение на нём потускнело. «Да что за беда?» Мы всё равно под этим флагом ходим, это, наверное, пожизненно.

 

Про Сарацин почти всю правду  написал Костя Жуков на одном из слётов. Несмотря на то, что текст несколько вторичен, основное передано верно. Он напечатан в сборнике «Песни ранних сарацин», и его можно прочитать на прилагаемом диске.

Сарацинская сценография может дать фору любому профессионалу. Всё происходит, казалось бы, стихийно, но необъяснимо грамотно.

2005 год. Очередной помпезный юбилей КСП. Нас не пускают в главный зал по причине его небольшой вместимости и невеликого вклада сарацин в КСП. Однако, напротив буфета нас просят организовать концерт на тему «Песни нашего двора». Даже поставили скамейку. Наверное, наивные организаторы думали, что мы сядем в кружок петь «Милую мою». Ага. Зрителей у нас было, наверное, больше, чем в главном зале J.

 
На юбилее КСП. Так вот ты какая, авторская песня! 2005 год

Если тебе дадут линованную бумагу – пиши поперёк. Как-то Сарацинам в числе прочих организаторов поручили упихивать народ в электричку на городской слёт. Чтобы нас, организаторов отличить от обычных несознательных граждан-КСПшников и дать какой-нибудь ясык, всем нам выдали налобные повязки. Только Сарацины их одели вертикально, через подбородки.