ТИМУР ШАОВ. Песни о себе

"Способность объединять разные народы — одна из наиболее ценных черт творчества Тимура Султановича", – отметил продюсер Тимура Шаова Евгений Вдовин. А что ж удивляться, если сам бард называет себя экспертом по межнациональным вопросам: в Шаове счастливо соединились черкесская и ногайская кровь. И это во многом определило принципы жизни Тимура Шаова.

"ТИМУР СУЛТАНЫЧ ДОРОГОЙ…"

Всему, что у меня есть, я обязан родителям. Воспитание в первую очередь заключается в личном примере: ребенок смотрит, как живут его родители, как они поступают, говорят, общаются с другими и как к ним относятся. У меня были потрясающие мама с папой, чрезвычайно порядочные, умные и замечательные во всех отношениях люди.

Детство – оно все очень яркое. Возвращаюсь в Черкесск – хожу мимо школы, мимо булочной, куда я маленьким бегал за хлебом, и прямо горло сжимается. У меня детство было абсолютно счастливое, и если бы можно было, я бы туда вернулся, даже не раздумывая.

Родители мои – из Карачаево-Черкесии, но они разной национальности. Мама – ногайка, ногайцы – это тюркская народность, в родне есть и татары. Отец – черкес. Поскольку они не знали языка друг друга, дома разговаривали только по-русски, и я, увы, не освоил ни ногайского, ни черкесского.

"Шауа" – это по-черкесски молодой человек. Достаточно поздно я узнал, что род Шаовых это, оказывается, черкесский дворянский род. Моя жена, грузинка, иронизирует, что, мол, у вас, черкесов, у кого мельница, тот и князь. Но это она от зависти. А мельница у нас действительно была в родовом ауле Зеюко.

Дальше прадеда я никого не знаю. Но прадед был человек интересный. Имел четыре жены, что разрешалось по Корану, и все четыре — разных национальностей: карачаевка, абазинка, русская и черкешенка. Так что родственники у меня и русские, и горские, и степные. В общем, интернационал.

Дедов живыми я не застал, а бабушек помню смутно. Одна бабушка – Аминат – татарка, а другая – Халимат – черкешенка. Говорят, пока была жива бабушка Халимат, до трёх лет я лопотал по-черкесски.

Дед мой по матери был, как это иногда формулируют, просветитель ногайского народа. Он основал ногайскую письменность на кириллице. Это произошло в начале прошлого века. Дед был светский учитель, собиратель фольклора, историк, писатель Абдул-Хамид Джанибеков. В Астрахани есть дом-музей Джанибекова, и каждый год там проходят в его память Джанибековские чтения.

Отец, Султан Азамат-Гиреевич, инженер-конструктор, изобретатель, всю жизнь проработал на производстве в Черкесске. Я не переставал удивляться широте его интересов.

Папа был очень проницательным человеком. Все наши с братом детские шалости и юношеские закидоны вычислялись им мгновенно. Но он нас так ни разу и не выпорол. Может, зря. Учил нас шахматам и отвечал в семье за разъяснение балбесам точных наук.

Мама была директор Института гуманитарных исследований, он сейчас так называется, а тогда Институт истории языка и литературы Карачаево-Черкесии. Мало того, она была членом бюро обкома. Мало того, она ездила часто в Ставрополь, где ее очень любил и тогдашний первый секретарь крайкома партии. Очень любил, как она говорит тосты. Потому что мама была человек потрясающе образованный. А секретарь крайкома партии был Михаил Сергеевич Горбачев.

У меня было хорошее окружение, то есть я рос в очень интеллигентной семье с хорошей большой библиотекой, у меня были совершенно замечательные друзья, народ пытливый, начитанный.

Мне очень помог старший брат, он на семь лет меня старше. У них тоже была интеллектуальная, очень хорошая компания, и брат приносил мне, скажем, Маркеса, какие-то книги уже другого уровня.

Увлечения гитарой родители не одобряли: "Зачем тебе это надо, балалаечник?" – ворчал отец.

Моя жена – грузинка из Абхазии. Но она, к сожалению, такая же грузинка, как я черкес, ничего не знает! Зато мы, пытаясь хоть наших детей как-то связать с традицией предков, назвали сына Багратом – реверанс в грузинскую сторону, а дочку Бэлой, – это уже реверанс черкесской родне.

У меня трое детей. Папа я, конечно, сумасшедший. Я "хуже" моей жены в том плане, что мне надо обязательно знать: где в этот момент ребенок находится, с кем. "Не ходи босиком! Не пей холодное – ангина будет". Стараюсь быть папой-другом.

Как я могу сегодня чувствовать себя врачом, если уже десять лет не работаю в медицине? Пожалуй, скорее артистом… Хотя и человеком этой профессии меня вроде не назовешь. Когда у детей в школе спрашивают, кто по профессии их родители, мои без смущения заявляют, что их папа – бард. Ну и ладно, бард так бард.

"НО ЧУДЕС, КАК И БАРАШКОВ, БОЛЬШЕ НА КАВКАЗЕ "

Кавказские черты – в первую очередь, это уважение к старшим. И тут я, безусловно, кавказец. Зашел пожилой человек – я встаю, привычка с детства. А мои дети, к сожалению, уже стали москвичами – приходится их воспитывать. Я понимаю, что сын курит, но при мне – никогда, я считаю это оскорблением чувств. В общем, стараюсь, чтобы в моей семье соблюдались те законы, что были у меня в детстве.

Я – неисправимейший неромантик. Почему мне очень нравился Нижний Архыз? Там был синтез: многоэтажный дом с лифтом, квартира с телевизором, мягким диваном. В воскресенье берешь детей, жену, выходишь из подъезда – вот тебе горы, вот тебе река, вот тебе ели... У меня все было под боком: и экзотика, и комфорт, и семья, и работа – что еще человеку надо?

Я не то, что лишён сентиментальности – я её прячу. Это черта горской этики. Сдержанность чувств. Я не скажу жене лишний раз, что я её люблю. У нас это не принято. У нас, у горцев, проявить нежность к ребёнку, взять на руки маленького сына не принято, по крайней мере, при посторонних. Он – мужчина!

Если живешь один, то можешь спать на помойке и гордо ходить в рубище. И творить-творить… А если у тебя семья? Дети по лавкам? Тут уж, извините, ты не поэт, а мужчина: несешь ответственность за тех, кто с тобой!

"КАКАЯ МЕНЯ МУЗА УКУСИЛА..."

Зачем я выхожу на сцену? И чтобы денег заработать, и самовыразиться, и людям что-то сказать. Если быть абсолютно откровенным, с самого начала никому ничего не хотел
сказать. Писал песни для себя, для узкого круга. Я и сейчас пишу песни для близких
друзей, и мне очень приятно, что это оказалось понятным и нужным еще какому-то количеству человек.

Большинство моих песен серьезны. Вопрос в том, как их подать. Чистая лирика мне не очень интересна — вот и всё. А серьезные вещи можно говорить по разному — и совершенно не обязательно строго и нудно.

Чтобы песни были легкими, надо очень долго трудиться. У каждого, конечно, свои рецепты. Я лично очень скрупулезно перебираю строчки, никогда не кидаюсь на первое попавшееся слово или рифму, даже если она мне понравилась. Я всегда ищу что-нибудь получше и поинтереснее, поэтому пишу очень нудно,кропотливо, долго.

По вторичным половым признакам я, может, и бард. Но по внутреннему настроению, я все-таки не лирик, и бардом меня очень сложно назвать. Вообще, для человека творческого не должно существовать канонов, кроме цензурных самоограничений и правил приличия.

Великие люди всегда нарушали каноны. Когда мне говорят о канонах, которые я нарушаю, то это становится похоже на ситуацию, если на хоккейный матч придет человек, который играет в гольф и скажет, что вы ребята неправильно держите клюшки, и нарушаете каноны игры в гольф. Человек должен быть свободен, и чем меньше канонов и зашоренности, тем лучше.

Мои песни абсолютно такие же, как я сам. Во многом, кстати, благодаря друзьям и близким. Другое дело, что меня не надо путать с лирическим героем, а жену мою не стоит путать с женой лирического героя, как это порою делают. В песнях я иногда иронизирую по этому поводу. А кто не понимает, считает, что это действительно так.

Жить всегда не смешно. Но что ж нам теперь накрыться простыней и медленно ползти в сторону кладбища? Дело в том, что есть темы, на которые шутить нельзя, – это человеческие несчастья. А есть темы, на которые стоит писать, – о том, как не пропасть.

Мне особо темы искать не надо. Они вокруг нас, так сказать, ходят… В Мерседесах ездят…

"ПИВО ОСТАЕТСЯ С ЧЕЛОВЕКОМ, БУДЬ ОН ГРЕК, ЧЕРКЕС ИЛИ МИНГРЕЛ! "

Что такое человеческое счастье? Мне кажется, что это – гармония. Гармония внутри себя. Гармония с жизнью, с семьей, с работой. Гармония – это самое важное.

Радость – семья, друзья, общение с теми, кто приятен. Простое обывательское счастье, на которое так редко появляется время...

В жизни у меня большая команда. Прежде всего, это трое детей, брат родной, друзья,
которых немало, – не просто приятели, а именно друзья, хорошие, близкие. И живут они не только в России, а и в Израиле, и в Америке.

Я всегда к своей персоне относился с большим чувством самоиронии.

Пиво люблю, чтиво хорошее – в основном эссеистику. Люблю послушать музыку – "Битлз", "Роулинг стоунз", "Двери". Брат, ставший к старости бетховеноманом, "посадил" меня на Бетховена... Друзей своих люблю – их у меня много. Еще люблю делать людям красиво. Чтобы песня звучала красиво, чтобы стол был красиво накрыт, чтобы женщины были красивые...

Есть ли у меня кумиры на которых равняюсь? Да, есть: Галич, Булат Окуджава. Галич, на мой взгляд, один из самых трагических поэтов, у которого если смех, то сквозь слезы. Я такой юмор и люблю.

По России я люблю ездить не меньше, чем по тем же США: съездить на Камчатку - удовольствие даже большее, чем поехать куда-нибудь за рубеж. Это потрясающе! Я
вообще любознательный, даже любопытный, мне хочется всюду сунуть свой нос, посмотреть, как люди живут, чем дышат...

Я очень не люблю читать о себе что-либо вообще, то есть даже не критические,
"ругательные" статьи, но даже хвалебные: мне всегда как-то неудобно, - это, наверное, какой-то комплекс... Поэтому для меня очень важно, чтобы меня не сбивали с
моего собственного пути...

Я всегда благодарен за внимание: не понимаю, как можно от кого-то отмахиваться, говорить, что тебя достали... Кто достал — те, для кого пишешь? Ну, интересно им, женат ли ты, сколько лет детям — что тут плохого? Заколебали поклонники — смени сферу деятельности. Доктор, которого раздражают пациенты, уж точно не должен лечить.

"ДЛЯ МЕНТОВ В МОСКВЕ Я ТОЖЕ БУСУРМАНИН, НО Я Ж НЕ ПУТАЮ ОТЕЧЕСТВО С МЕНТАМИ… "

Я патриот, но в истинном значении этого слова. Патриотизм – это хорошо, но не ура-патриотизм. Должен быть патриотизм плюс здравый смысл. Я люблю свою страну. И несмотря ни на что, никуда отсюда не уеду, если не выгонят, конечно.

Не надо думать о том, безнадежны ли труды – надо трудиться, честно и спокойно. Спасет ли мир красота? Может и спасет, ты выполняй утилитарную задачу. Подними людям настроение – а вдруг они еще и над чем-то задумаются...

Надо разделять государство, как аппарат, и отечество, как родину, где ты родился, и твои родные, предки и так далее... Родина есть родина, а государство есть государство. Вот эти вещи я для себя не путаю.

"ВСЕ БУДЕТ ОБАЛДЕННО…"

Злобы, озлобленности, ксенофобию не терплю. Агрессивность очень не люблю. И напротив - люблю доброту, ум. Вот глупость - не то что не терплю, я ее как бы прощаю, это уже куда деваться, если человек глупый.

Выкладываться, работать я буду безотносительно к тому, сколько человек в зале.

Я надеюсь... Я все-таки надеюсь... Есть такой очень сильный инстинкт, инстинкт самосохранения. Мне кажется он возобладает у людей. Потому что то, что сейчас делается в мире, каким бы записным оптимистом ты не был, очень сильно настораживает.

На самом деле мне кажется, (может, это толстовство некое, но это то, что мне и папа с мамой говорили) что надо быть приличным человеком и стараться воспитывать детей. Это все, что мы с вами пока можем сделать.

Мое дело – "врачебное": смягчать отношение людей к происходящему, чтобы их
психика не страдала. Если коротко говорить, я стараюсь своему слушателю привить небольшую долю оптимизма. В принципе я профессию не поменял: занимаюсь своеобразной психотерапией.

ДОСЬЕ:

Тимур Султанович Шаов. Родился в 1964 году в Черкесске. Закончил Ставропольский медицинский институт. 12 лет работал сельским врачом в станице Зеленчукской Карачаево-Черкесской республики.
С 1999 года занимается авторской песней профессионально.
Живет в Москве. Член Союза литераторов России. Женат, трое детей.