Этот человек говорит, что он плохо поет (шутит на концертах, что если кто-то будет подпевать, то хуже, чем у автора, все равно не получится). На гитаре не играет вообще, всю жизнь пользуясь услугами аккомпаниаторов. Да и возраст уже не 18, на 50 лет больше.
        Но зал впечатляюще дружно встает под "Атлантов" не просто так. И подпевают люди совсем не для того, чтобы продемонстрировать превосходство своих вокальных данных над голосом человека на сцене. Дело не столько в прекрасных стихах, сколько в личности поющего. Каждая песня — маленький слепок яркой, честно прожитой жизни, которой грех не позавидовать...

       — Я слышал, многие ваши песни стали считаться народными...
        — Песни я начал писать в 1957 году в Туруханском крае, поначалу подражая услышанным зэковским песням. Причем, если я их пел для этой публики, то сознаваться в авторстве было опасно, за это могли и убить. Единственный раз, в 1961 году, в том же Туруханском крае, я нечаянно рассказал работягам, что "На материк" — моя песня. Мне не поверили, даже нашлись очевидцы, которые слышали ее, еще сидя в норильских лагерях во время войны. Эта песня кочует из романа в роман. У Олега Куваева в "Территории" она фигурирует почти целиком с припиской, что безвестный автор сгинул на Колыме. Это мнение разделял покойный Зиновий Гердт, который пел эту песню в передаче "В нашу гавань заходили корабли" с ремаркой "автор сгинул в сталинских лагерях". А в 1982 году на Кольском полуострове, возле поселка Заполярный, в бывшей зоне мне показали могилу автора этой песни. То есть мою.
        Забавная история произошла с песней "Снег", вошедшей в антологию "Песни нашего века". Она была написана еще в 1958 году и часто до сих пор считается безымянной и народной. Как-то, уже довольно давно, ко мне после концерта подошла красивая девушка современной конструкции со словами: "Как, это ваша песня?! Я же ее еще в детском саду пела!". И добавила разочарованно: "Я думала, что вы уже умерли".
        А недавно я встретил в какой-то переводной книге американского автора следующий эпизод: бойфренд героини очень ее удивляет, подсаживаясь к фортепиано и начиная играть и петь на незнакомом ей языке. Он рассказывает героине, что во Вьетнаме у него был друг, русский летчик. И в этой песне, которую тот сам придумал, излагается история его бурного романа с женой французского посла в Сенегале. "У них с ней был такой секс, после которого на других женщин он просто смотреть не может". Так ко мне через много лет вернулась моя собственная песня "Жена французского посла". Причем одна из немногих, где история — выдуманная.
        - 45 лет назад вы написали первую песню и до сих пор выступаете с аккомпаниатором. Неужели за все это время не возникло желания научиться играть самому?
        — Я считаю, для автора совершенно не важно, как он поет, во что он одет, играет он на чем-нибудь или не играет. Для меня важно, чтобы со мной не произошло, как с одним поэтом... Когда полвечера прошло, он решил, что микрофон плохо работает, и поинтересовался у зала: "Меня хорошо слышно?" Ему говорят: "К сожалению, да". Ну а что касается умения играть на гитаре, то еще лет тридцать назад одна дама сказала: "У Городницкого в каждом городе по бабе и по аккомпаниатору".
        На самом деле действительно было желание научиться, но... Во-первых, 17 лет я провел в экспедициях на Крайнем Севере, где гитар не было, они там не приживались из-за низких температур и прочих арктических условий. Во-вторых, я принципиально считал, что услышанные мною там песни никакого отношения к гитаре не имеют, — это были в основном зэковские песни. Трудно себе представить зэковские песни под гитару, они всегда пелись a capello. Корень авторской песни я вижу в русских народных песнях, которые тоже всегда пелись без гитары. В исполнении песен только голосом, без инструментального сопровождения, есть что-то такое, что гораздо ближе к манере исполнения стихов с их музыкальным интонированием, чем к исполнению при поддержке музыкального инструмента. Это не значит, что я не люблю гитару, но я ею так и не овладел. К тому же в последние годы я был избалован очень хорошими гитаристами - Сергей Никитин в Москве, Евгений Клячкин в Санкт-Петербурге и многие другие. Последние несколько лет мне аккомпанирует преподаватель гитарной студии Центра авторской песни Александр Костромин. Он же является составителем и редактором одной из моих книг и теперь, наверное, лучше меня знает всю мою биографию.
        — Простите мою темноту, но я никогда не читал ваших книг. Какие из описанных там событий произвели наиболее сильное впечатление на самого автора?
        — Ну, например, меня дважды убивали на почве ревности. Один раз это было, как сейчас пишут, лицо кавказской национальности - могучий азербайджанец Ахмед, ножом под лопатку. И совершенно зря. Было это в 1959 году, а во второй раз, в 1962-м, меня пытался застрелить из нагана начальник соседней партии. И уже за дело. Как видите, у него ничего не получилось, и все это описано в книге воспоминаний.
        Был трагический случай в 1962 году на реке Сухариха, когда мне пришлось стрелять в людей из карабина. По соседству с нашей партией находилась большая буровая партия, и там праздновали День шахтера. В итоге человек 20 работяг, бывших зэков, выпили все, что у них было, и ночью им понадобилась женщина. Единственной женщиной на всю округу была наша коллекторша Нина. И они приехали на тракторных санях с предложением отдать ее им. Я в ответ достал карабин. Слава богу, не попал.
        С книгами происходило много удивительных историй. Так, когда вышла моя книга "Вблизи и вдали", пришли два письма от очень пожилых и очень уважаемых мною людей. Независимо друг от друга они писали примерно следующее: "Дорогой Александр Моисеевич, с интересом прочитал вашу книгу, читается, как детектив, с любого места. Вы прожили насыщенную жизнь и замечательно описываете свои приключения. Ваша книга могла бы стать замечательным пособием для детей и подростков 12-14 лет, но, к сожалению, не станет, потому что полна описаний секса и пьянства". После чего следовало перечисление: 12-я страница, 9-я строка сверху и далее по тексту, 14-я страница, 5-я строка сверху и далее по тексту и т.д.
        Спас меня от позора мой близкий друг, замечательный поэт Игорь Губерман, прославившийся своими ироническими четверостишиями. Не так давно мы ехали с ним вместе в купе, пили виски, и он мне сказал: "Тебе никто правды не скажет, а я тебе правду скажу. Книга очень хорошая, но читать ее скучно. Какая-то наука, дно океана, поиски Атлантиды. Ни пьянки тебе, ни баб — читать невозможно".
        Вот такие диаметрально противоположные мнения, так что, надеюсь, каждый читатель найдет там то, что ему ближе.
        — У вас есть строчка "Сотрут с кассет, предпочитая рок". Интересно, что такое рок в восприятии патриарха совсем другой культуры — авторской песни?
        — В 60-е годы рок-н-ролл был таким же революционным явлением, формой протеста против окружающего, поэтому тут мы союзники. Я не вижу никаких причин для противопоставления рок-культуры и авторской песни, как это некогда пытались делать, сталкивая их лбами, — это чушь собачья. Но рок-культура мне представляется культурой возрастной, в то время как авторская песня — культурой на все возрасты, причем, может быть, более ориентированной на зрелый и даже пожилой возраст. Рок-культура во многом идет от ритма, от переживаний сексуального характера, что же касается авторской песни, то ее восприятие, как мне кажется, задевает другие центры, потому что это, как сказал один умный человек, музыкальное интонирование русской поэтической речи, поэзии. А рок-культура в чистом виде ближе к музыке.
        — Интересно, как вы относитесь к песням Башлачева, Гребенщикова, Дягилевой, Шевчука?
        — Шевчук — из числа моих любимых авторов, это близко, как и творчество Макаревича. Там есть некоторые элементы поэзии, но именно элементы, потому что я никогда не забуду, как выступал современник Петра Лещенко и удивлялся, почему это Лещенко начал писать песни. Ибо Лещенко был профессиональным чечеточником, а "когда человек танцует чечетку, у него короткое дыхание". Так же и здесь. Когда человек танцует рок и движется в стиле рок, у него короткое дыхание. А для песни, особенно в русской традиции, нужно длинное дыхание. Эти вещи трудносовместимы. Поэтому мне представляется, что роковая конструкция и русская поэзия - трудносовместимы, это своего рода прокрустово ложе. У наиболее талантливых людей типа Шевчука, Башлачева, Гребенщикова такое совмещение получается, но это, как мне кажется, попытки несколько приблизить рок-музыку к литературе. Тут надо либо выходить из его границ, либо ограничиваться короткими выкриками, к поэзии никакого отношения не имеющими. Я сужу с литературной позиции, так что это не значит, что рок — хорошо или плохо, это просто совсем другая культура.
        — По поводу трудносовместимости вы, по-моему, не правы. Наоборот, все самое интересное, что появилось в авторской песне за последние годы, как раз и происходит на стыке авторской песни и рок-н-ролла. Можно назвать такие имена, как Тимур Шаов, Александр О'Шеннон. Да и те же Иващенко и Васильев взяли очень много от рока.
        — То, что все они пишут на стыке жанров, я согласен. Но это уже несколько другая культура, как раз то, о чем я вам говорил. Есть и другие направления в нынешней авторской песне. Мне, например, нравятся постмодернисты типа Александра Левина или Виктора Коваля — я их большой поклонник.
        — А вот авторская песня в классическом понимании переживает не лучшие времена, талантливых молодых авторов практически нет.
        — Новое время — новые песни. Бог его знает, почему так происходит, может быть, просто потребности нет. Есть отдельные люди типа Долиной, Щербакова, но когорты нет, а один человек — в поле не воин. Но я считаю, что в целом будущее у жанра, тем не менее, есть. Более того, он непотопляем. Я в отличие от многих веду его начало не с Окуджавы и даже не с вещего Бояна, а вообще с царя Давида, который первый в письменной истории исполнял стихи под струнный инструмент. Подобное исполнение всегда было и всегда будет. Другое дело, к какому жанру его отнести, как эти песни соотносятся с литературой, с потребностями общества, но авторская песня была всегда, и именно она легла в дальнейшем в основу всех форм литературы — изустное творчество под сопровождение какого-то несложного инструмента было у любого народа. Авторская песня 60-х — всего лишь разновидность этой вечной культуры, приложенная ко времени оттепели.
        — Общаясь с вами, я вижу удивительное противоречие. В жизни вы достаточно оптимистичный человек с очень жестким логическим мышлением. А в песнях и стихах очень много минора, очень много ностальгии.
        — Искусство по сути своей минорно. О чем бы поэт ни размышлял, он всегда размышляет о жизни и смерти. В принципе и жизнь минорна по своей сути. Возьмите великую русскую лирику, любые имена — вы никогда не встретите там много веселья. Даже Пушкин, самый солнечный из наших поэтов, все-таки в конечном счете минорен.
        — Вы поэт и ученый. Если бы пришлось выбирать себе только одну ипостась, что бы выбрали?
        — Мне представляется, что мы живем в таком мире, где человек, не понимающий основ мироздания, не может даже правильно писать.
        — Какими вы видите "другие измерения, другие города"?
        — Это уход туда, куда ушло все мое поколение бардов, мы остались как бы последние с Юлием Кимом и Новеллой Матвеевой. Было бы легче, если бы я не был атеистом, верил в жизнь души, но у меня с этим сложновато. Все остальное описано в научных книгах и гениальном стихотворении моего любимого Давида Самойлова "Реанимация". Ничего добавить к этим стихам я не могу.
        — Что нового могут ждать от вас поклонники?
        — Фирма CD-land выпускает альбом из десяти моих дисков, каждый из которых включает по двадцать песен, — всего, соответственно, двести песен. Это издание подводит своего рода итог всему звучащему, что я написал. Что касается книг, то в издательстве "Вагриус" готовится к печати моя книга в серии воспоминаний "Мой XX век" под названием "И жить еще надежде". Планируется, что она выйдет нынешним летом. В книге рассказывается об истории авторской песни в России, там и Окуджава, и Анчаров, и судьба авторской песни за рубежом - есть разделы про Израиль и Германию. Я просто описал то, что видел, и то, что думаю об авторской песне, и о многом другом.
        ОТ РЕДАКЦИИ. На Грушинском фестивале 2001 года будет вручена премия "Новой газеты". В эти дни среди участников фестиваля будут распространены десятки тысяч льготных подписок на нашу газету.

Беседовал Анатолий ОБЫДЕНКИН
14.06.2001"Новая Газета" 
http://pro.novayagazeta.ru/gru/