Писатель ненавидит фаршированную рыбу и не соблюдает еврейских традиций

Праздник Рош ха-Шана израильтянин Игорь Губерман встретил в Москве, в доме у своей тещи. Там же состоялась и наша беседа - Игорь Миронович любезно пригласил корреспондента "Sem40" в гости. Он ответил на все вопросы и передал посетителям нашего сайта самые наилучшие пожелания.

В жизни Игорь Миронович не производит впечатления весельчака и балагура: "Я угрюмый, мрачный, неразговорчивый, а если меня рано разбудить, вообще могу зарезать", - чистосердечно признался он. "И это автор знаменитых "гариков"?", – в глубине моей души зародилось сомнение. Однако вскоре оно развеялось: добрую улыбку и сияющие глаза, со смешинками у самых уголков, скрыть не так просто.

- Расскажите, пожалуйста, о Ваших родителях, Вашей семье.

- Мама у меня окончила консерваторию (я пошел в папу, у меня ни слуха, ни голоса) и юридический, она из еврейской купеческой семьи. Отец из очень бедной местечковой семьи, всю жизнь проработал инженером-экономистом – вполне еврейская профессия. Есть у меня еще старший брат - академик Губерман. Очень известный человек, даже внесен в книгу рекордов Гиннеса. Он геолог-буровик, пробурил первую в истории человечества скважину глубиной 12,5 километров в глубь Земли на Кольском полуострове. До сих пор там живет и работает, хотя ему уже 72 года. Моя жена – филолог, я ее очень люблю, мы уже 37 лет вместе. У нас двое детей. Дочке 35, она воспитательница в детском саду, сыну – 28, он программист. У меня двое внучек и один внук.

- Еврейские традиции, их возрождение... Что Вы думаете по этому поводу?

- Это некая игра, я не очень серьезно отношусь к традициям. При этом я уважаю тех, кто их соблюдает. В субботу я бездельничаю не потому, что ничего нельзя делать, а потому, что суббота и так замечательный день, я и в другие дни недели бездельничаю. В субботу я езжу на машине, если мне это нужно, в гости и прочее... Меня настораживает отношение наших, переехавших, к традиции. Многие из них по-обезьяньи эти традиции воспроизводят и, как все неофиты гордятся, стараются...

- Как Вы пережили переезд на историческую родину? Сегодня Вы здесь, вернетесь ли снова туда?

- Я возвращаюсь в Израиль уже завтра. Я очень полюбил Израиль, но продолжаю любить и Россию. У меня просто две родины, моя душа привязана к двум родинам, я читаю русские журналы, общаюсь на русском языке. А жить там вначале было трудно, вообще встречаться со своим родным народом лицом к лицу всегда нелегко.

- Повлияла ли война в Израиле на Ваше творчество?

- Абсолютно никак не повлияла. Я не пишу на злобу дня. А в Израиле она способствовала некоему единению. Евреи же дико воюют друг с другом из-за несходства заблуждений, а война здорово всех объединила.

- В книге "Прогулки вокруг барака" один зек говорит, что через некоторое время нахождения в зоне человек начинает видеть других людей насквозь. Вы обладаете этим качеством?

- Я очень мало сидел, и у меня это не проявилось, я в отношении к людям по-прежнему очень терпим, слабо в них разбираюсь и сплошь и рядом готов разговаривать с непорядочным человеком. Вот моя жена в людях разбирается гораздо лучше. Еще в молодости я очень часто приводил кого-нибудь домой. Я был в восторге, а когда человек уходил, моя Тата говорила: "Ты опять говно в дом привел". И через некоторое время выяснялось, что она права.

- Зрители после Ваших выступлений задают множество вопросов. Есть ли запретные темы для Вас, то, о чем бы Вы никогда не стали говорить?

- Задают во время выступлений, я на концертах прошу, чтобы мне присылали записки. Я предупреждаю зрителей, что отвечаю на любые вопросы. Нет ни запретных тем, ни страшных для меня вопросов.

- Что дают эти встречи, кроме заработка?

- Для меня это просто заработок, потому что я не актер, и мне не доставляет никакого удовольствия выступление на сцене, от хлопанья я теряюсь, свет рампы и благодарные глаза зрителей тоже не доставляют мне никакого удовольствия. Я чудовищно волнуюсь перед выходом на сцену, последние минут двадцать дрожу, как заячий хвост. Но как только подходишь к микрофону, это сразу проходит.

- Из Ваших друзей никто не обижается на ваши шутки?

- Нет, друзья очень устойчивы к моим шуткам и отвечают мне тем же Просто издевательства, которым они меня подвергают, еще не напечатаны. Так что все в порядке.

- Вы принимали участие в выставке в Бутырской тюрьме, организованной художником Борисом Жутовским. Сегодняшняя тюрьма отличается от той, в которой находились Вы? Нужны ли такие выставки сегодня?

- Чудовищно отличается. Я сидел в конце 70-х. У нас была продуктовая передача от родных раз в месяц, 5 кг. Сегодня – 30 кг, я знаю, что служащие стола передач Бутырской тюрьмы бастовали, потому что нужно было таскать эти мешки. В камере может быть телевизор. Но! Бутырка перенаселена втрое, там дикая теснота, ну и вообще в тюрьме сидеть плохо. Я абсолютно уверен, что в сегодняшней Бутырке, так же как и в любой другой тюрьме в то время, когда я сидел, сидит 80% тех, кого нужно прилюдно выпороть при ЖЭКе и отпустить. А мероприятия такие нужны, людям, которые сидят в тюрьме, ценно любое развлечение - человеком легче сохраняешься. То, что есть телевизор, то, что, наверное, книг сейчас гораздо больше, очень хорошо. Я сидел в Волоколамске, и у нас была очень жалкая библиотека. Такие мероприятия - это некий привет со свободы, мол, попались, посидите, выйдете. Одному моему старому родственнику в 79-м году позвонили и с ужасом сообщили, что Гарика посадили, а он сказал: "Господи, что вы меня пугаете, посидит – выйдет, лишь бы не было войны".

- На концерте было удивительно услышать, как Вы извиняетесь за то, что у Вас в стихах присутствуют нецензурные выражения...

- Я не извинялся, а предупреждал, это разные вещи! Я предупреждал, чтобы дать возможность стареньким учительницам выйти из зала.

- Употребление мата – это тоже игра?

- Нет, естественная часть великого и могучего, правдивого и свободного, а никакая не игра.

- Здесь очень много картин, живопись – Ваше давнее увлечение?

- Это увлечение моей тещи, здесь есть и мои подарки. У меня в доме в Иерусалиме есть огромная коллекция живописи. В основном, это работы художников 60-х годов, которых я люблю и со многими из которых дружил. Это работы моих друзей, которые тоже живут в Израиле. Практически у каждой картинки есть какая-нибудь история - либо мне ее дарили, либо я покупал ее при необычных обстоятельствах.

- Сами никогда не пробовали рисовать?

- Пробовал, но ужасно получается, не могу даже домик или птичку нарисовать.

- Картину Губермана можно было бы продать за большие деньги...

- Вот Володя Войнович уже начал рисовать, молодец. Он изумительно рисует, Юнна Мориц прекрасно рисует, у Бродского замечательный рисунки. Вообще, это часто бывает - достаточно вспомнить рисунки Пушкина... Мне Б-г не дал, к сожалению.

- Ваш любимый гарик, какой-нибудь из еврейских.

- Вы все равно не напечатаете, потому что у меня много стишков про евреев с неформальной лексикой.

- Мы напечатаем.

- Пожалуй, мой любимый гарик про Израиль, который я написал к 50-летию своей любимой страны:

Здесь еврей и ты, и я.
Мы единая семья.
От Шабата до Шабата
Брат наебывает брата.

- Вы отмечаете еврейские праздники?

- Да, вот сегодня - Новый год. Жена уже побежала в магазин, покупать голову рыбы. Тата большой любитель праздников, поэтому мы их отмечаем. А я люблю все праздники, где есть выпивка.

- Есть ли у Вас любимое блюдо еврейской кухни?

- Есть блюдо, которое я ненавижу – фаршированная рыба, наше национальное еврейское блюдо; терпеть его не могу. Меня в детстве по субботам всегда кормили этой рыбой. Собравшиеся родственники, которые из страха политику не обсуждали, обсуждали мое поведение и ругали меня. Поэтому у меня выработался стойкий условный рефлекс.

- Трагедия в Америке повлияла на всех, Вы собирались прийти в чат, пообщаться с нашими посетителями. Потом сказали, что «шутить не хочется». Как Вы прокомментируете события, происходящие там?

- Прокомментирую, даже серьезно скажу. Еще год назад, когда у нас только началась Интифада, я давал интервью "Общей газете". И сказал, что еврей сейчас находится на передовом фронте войны, с совершенно иной цивилизацией, которую западный мир просто не представляет себе, и поэтому все ведут себя то подло, то глупо. Они не понимают, что это не локальный конфликт, а это столкновение с дикой, средневековой, фанатичной, смертельной для всех цивилизацией. Цивилизация, в которой в мечетях и в школах призывают к убийству всех подряд - не сегодняшняя, а средневековая. Я не знал, что мои слова сбудутся так скоро.

- Я заметила, что текст, который Вы использовали на выступлении, был написан от руки... Дружите ли Вы с Интернетом? В сети есть Ваши произведения.

- Да, только от руки. С Интернетом у меня нет никаких взаимоотношений, к сожалению. Иногда мне на гастролях друзья по пьянке показывают какие-то стишки, напечатанные там. Было много предложений сделать сайт, но мне это не нужно, зачем? Это не мои игры, это новомодное, для молодых. Молодые "по задницу" сидят в Интернете, я вижу это по своему сыну и по детям друзей, они уже там живут, и книжки оттуда читают, что самое ужасное. Текст на экране другой, его можно только проглядывать, не читать. Книга, когда ее листаешь, теплая...

- Когда вы почувствовали себя евреем? Где-то было написано, что в 62-м году.

- Меня в детстве за это били безумное количество раз. Старший брат меня на слово "жид" научил лезть драться, и я лез, потому что понимал, что это оскорбление. Били меня и топтали жутким образом, я этим людям тоже очень благодарен, потому что это была замечательная жизненная школа. Я ощутил себя евреем в 60-е годы, не знаю почему, это тоже игровое, несерьезное... Трудно объяснить... Как вы себя ощущаете женщиной? Только потому, что писаете сидя? Не только же поэтому! Вдруг что-то происходит, и вы начинаете ощущать себя женщиной... Правда же? Мужчиной вы же себя ни разу не ощущали? Это интуитивное ощущение, то же самое в это время произошло с моими приятелями, они взволнованные и нервные ходили, так нервничают девочки, когда у них грудь появляется. Какое-то странное другое качество: "Я такой". Это, правда, очень сложно сформулировать.

- Это ощущение меняется с годами? Зависит от того, где находишься: в Израиле, России?

- Просто привыкаешь, что ты – еврей, что ты по-другому на что-то реагируешь, что-то тебя узко интересует (меня, например, заинтересовала история). Я тут обнаружил, что у меня среди друзей больше евреев, чем русских... Хотя я никогда людей по национальности не делил. А в Израиле перестаешь себя ощущать евреем начисто, там мы все русские люди. В Израиле "русский" - такое же ругательство в младших классах, как здесь "жид" или "еврей" (не важно слово, важна интонация ругательства). Когда мы были в ссылке, мой семилетний сын там пошел первый раз в школу, мы за него ужасно волновались, я его учил драться и говорил: "Ни в коем случае не спускай ни единого оскорбления". Однажды он рассказал, как одноклассник в каком-то споре обозвал его евреем, и сын ответил: "Колька, а что ты меня обзываешь евреем? Я действительно еврей". Тут же вокруг него столпился весь класс, оказывается, маленькие сибиряки не знали, что еврей – это национальность, такая же, как русский или узбек, он думали, что это ругательство.

- Вы сказали, что у Вас очень много друзей, в каком-то интервью упоминалось про широкий круг недоброжелателей. Кто они?

- Их очень много. Некоторые коллеги не любят меня за то, что я на гастроли мотаюсь, за то, что книжек много выходит, за легкомыслие. Они есть, но я с ними не общаюсь, знаю понаслышке. Должны быть у порядочного человека недоброжелатели.

В гостях у Губермана побывала Виктория Нартова, sem40.ru.

Вопросы посетителей сайта:

Устала искать лучших людей страны. Было время, когда для того, чтобы их найти, достаточно было оказаться в местах не столь отдаленных. Вы знаете, где лучшие скрываются сегодня?

- В России очень много прекрасных людей, нужно только присмотреться.

- Планируется ли посещение Одессы (Украина), если да, то когда?

- Возможно, предстоящей зимой.

- Уважаемый Игорь Миронович! Некоторые из Ваших гариков можно писать на знаменах, другим место на заборе. 1. Запасы Вашей язвительности носят стратегические размеры. А Вас обижали? Какая обида вам больнее? 2. У Вас мефистофельская внешность. Верите ли Вы, что некоторыми людьми движет дьявол? Такие талантливые люди, как Вы, украшают мир. С уважением, Поспелова Любовь, Санкт-Петербург.

- 1. Это не язвительность, а шутки. От любви все это. На зоне говорят: "Обиженных ебут". Меня никто не обижал. 2. Фаина Григорьевна Раневская замечательно говорила: "У одних внутри дьявол, у других – Бог, а у третьих – ничего, кроме глистов". Большое спасибо за теплые слова.

- Игорь Миронович! Ответьте, у еврея русская жена - это измена еврейскому народу или военная хитрость!?!? :))))

- Русская жена у еврея – это счастье (говорю так не потому, что сижу напротив русской тещи). Должен же быть в семье хоть один порядочный человек!

Полный текст интервью с Игорем Губерманом вы сможете прочитать в первом номере журнала "Sem40".

р. 1936, Москва), поэт, прозаик. Окончил Московский институт инженеров транспорта. Первая публикация - в 1962 (в журнале "Знание - сила"). В 1960-70-е гг. работал в жанре научно-популярной, документальной прозы: "Третий триумвират" (о биологической кибернетике, М., 1965), "Чудеса и трагедии черного ящика" (об исследовании мозга, М., 1968), "Побежденное время" (повесть о народовольце Н.Морозове; вышла под фамилией М.Поповского, М., 1975), "Бехтерев. Страницы жизни" (М., 1976). Губерман издал также ряд сценариев для телевидения и кино (документальных). Ему принадлежит ряд статей и очерков во многих периодических изданиях Стал известен как автор стихов, полных сарказма и иронии по отношению к существовавшему режиму, стихи не печатались, но были широко известны - порой даже без имени автора, распространялись в списках. Принимал участие в издании нелегального журнала "Евреи в СССР". В 1979-84 в заключении и ссылке. С 1988 - в Израиле, где продолжает литературную деятельность. Впервые в СССР стихи Губермана напечатаны в 1990 в газете "Московский комсомолец", затем появляются поэтические подборки и в других газетах и журналах В 1992 в Москве издан двухтомник "Гарики на каждый день", в 1994 - "Второй иерусалимский дневник". "Гариками" Губерман называет свои стихи-миниатюры - как правило, четверостишия, большая часть которых - в жанре поэтической сатиры. В них отражены противоречия, характерные для советского и российского общества 1980-90-х гг., различные сферы жизни. Стихи Губермана отличают богатство и естественность интонаций, глубина и острота художественного образа, афористичность. Губерман пишет и прозаические произведения - в 1994 в Москве издана повесть "Прогулки вокруг барака", роман "Штрихи к портрету" - о Н.А.Бруни. Произведения Губермана печатались на русском языках за рубежом (в т.ч. в ж "Континент" в Париже), переведены на иностранный язык.
 

Виктория Нартова, sem40.ru