Тимур Шаов в Нью-Йорке с Виктором Топаллером

Топаллер: Добрый вечер, дорогие друзья. Я думаю, что у вас сегодня должно быть хорошее настроение: во-первых, потому что уже совсем скоро начинается официальное лето – июнь, июль, август. А, во-вторых, потому что в Америке праздник – “Мемориал дэй”, а значит, три дня все отдыхают. Надеюсь, наши зрители в Израиле и Европе не очень нам завидуют…А мы сегодня попробуем еще улучшить праздничное настроение. Я вам с удовольствием представляю Тимура Шаова. Тимур, добрый вечер.



Шаов: Добрый вечер.



Топаллер: Тимур, “во первых строках моего письма” хочу сообщить, что очень рад знакомству – я горячий поклонник ваших песен.



Шаов: Это радует.



Топаллер: И ваш безобразный голос, и злобные стихи очень часто оглашают улицы города Нью-Йорка, поскольку, когда я еду в плохом настроении, то врубаю ваше CD на полную громкость. И надо сказать, что американцы в соседних машинах шарахаются. Я думаю, что таким образом они выражают свой восторг вашим творчеством.



Шаов: Я вообще-то не называю свои песни творчеством…



Топаллер: А как? Безобразием? Хулиганством?



Шаов: Это песенки, просто песни для поднятия настроения.



Топаллер: Такая скромность…



Шаов: Это не скромность, это совершенно искренне.



Топаллер: Когда я первый раз услышал ваши песни, то спросил: “Что это за парень”? Мне сказали: “Это врач, живет где-то в Карачаево-Черкесии. Сельский врач”. Радостное чувство – имидж у человека не профессионально-противный, а любительски-интеллигентный. Врач, в свободное время пишет чудные песенки… С этим покончено?



Шаов: Да… Я теперь врач-расстрига. С медициной завязал и живу уже не в Карачаево-Черкесии, а в Дубне под Москвой.



Топаллер: То есть дело все-таки кончилось тем, что песни заставили поменять профессию. Вы стали бардом-профессионалом.



Шаов: Да, если такое сочетание слов возможно…



Топаллер: Вы были гастроэнтерологом?



Шаов: Эндоскопист, гастроэнтеролог, терапевт… Все в “одной бутылке”.



Топаллер: Когда вы начали песни писать, вы вообще предполагали, что придется бросить медицину?



Шаов: Нет, упаси бог! Вообще очень трудно было порвать с медициной, потому что я люблю эту профессию. До сих пор снится, что я дежурю где-то по ночам. А потом просыпаюсь и думаю: “Боже, всего лишь сон!”



Топаллер: Кошмарный или наоборот?.. Тимур, я действительно очень люблю ваши песни, и хотел бы попытаться, не академически выражаясь, впихнуть их в программу как можно больше… Давайте начнем с замечательной песни, которую я считаю вашим поэтическим манифестом. Я имею в виду “Разговор с критиком”.



Шаов: Но я ее манифестом не считаю, честно вам скажу.



Топаллер: Во всяком случае, она ваше творчество хорошо характеризует.



Шаов: Ну да, где-то наболело… Хорошо, “Разговор с критиком”. Как-то на одном из концертов мне прислали такую записку, я до сих пор ее вспоминаю: “У моего мужа сегодня день рождения, не могли бы вы спеть песню, которая начинается со слов “Он пришел с лицом убийцы, с видом злого кровопийцы”. Я с удовольствием спел для супруга эту песню. В общем, “Разговор с критиком”.



Он пришел с лицом убийцы,



С видом злого кровопийцы,



Он сказал, что он мой критик



И добра желатель мой,



Что ему, мол, штиль мой низкий



Эстетически не близкий.



Я – фуфло, а он Белинский,



Весь неистовый такой.



Возмущался, что я грязно,



Своевольно, безобразно



Слово гадкое “оргазм”



Безнаказанно пою:



“Ты ж не просто песни лепишь,



В нашу нравственность ты метишь.



За оргазм ты ответишь,



Гадом буду, зуб даю!”



Я пристыженно заохал,



Стал прощения просить.



Сам подумал: дело плохо,



Этот может укусить.



Возмущался он безмерно,



Оскорбить меня хотел.



“Ты, – говорит, -вообще нудист, наверно,



А еще очки надел!



Нет бы спеть бы про палатку и костер,



Про то, как нам не страшен дождик хмурый.



Но ты засел, как вредоносный солитер



Во чреве исстрадавшейся культуры!”



Вреден, я не отпираюсь.



Утопил Муму, я каюсь,



Все скажу, во всем сознаюсь,



Только не вели казнить.



Это я бомбил Балканы,



Я замучил Корваллана,



И Александра Мирзояна я планировал убить.



А как выпью политуру,



Как сажусь писать халтуру,



Постамент родной культуры я царапаю гвоздем.



Клеветник и очернитель, юных девушек растлитель



И вообще я врач-вредитель,



Приходите на прием.



Если есть где рай для бардов,



Я туда не попаду.



Если есть где ад для бардов,



То гореть мне в том аду.



А в раю стоят палатки,



Все халявное кругом,



Чай густой, а уксус сладкий



И все песни лишь о том,



Что да здравствуют палатки и костер,



Наш строй гуманный, развитой туризм.



Ведет народ к победам ля-минор,



Все остальное ревизионизм.



И разгневанный радетель



За чужую добродетель



На меня за песни эти епитимью наложил.



Ты, говорит, обязан, хоть ты тресни,



Написать 120 песен о туризме и о лесе



Кровью все взамен чернил.



Думал я достал, постылый,



Че те надо-то, мужик?



Серафим ты шестикрылый,



Ну, вырви грешный мой язык.



Слушал я, ушами хлопал,



А когда совсем устал,



То сказал я громко: “Жопа”.



Тут он в обморок упал.



Но с тех пор в душе покоя нет,



И от переживания такого



Как-то мне приснился Афанасий Фет,



Бьющий Иван Семеныча Баркова.



Он лупил его кастетом,



Приговаривал при этом:



“Я пришел к тебе с приветом,



Рассказать, что солнце встало,



Что значительным поэтам



Выражаться не пристало”.



А Барков просил прощенья,



Сжег поэму про Луку.



Вот такое вот знаменье мне приснилось дураку.



Но я песню написал,



Назло врагам,



Как одна возлюбленная пара



У костра, в палатке, под гитару



Получила пламенный оргазм!

Топаллер: Блеск. Тимур, спасибо. Действительно такой “вредоносный солитер на теле исстрадавшейся культуры”. Даже не культуры, а исстрадавшегося бард-движения. Вот в песне вы упоминаете Мирзояна…



Шаов: Алик Мирзоян – большой мой друг. Я с большим удовольствием его подколол в этой песне. Мы с ним действительно друзья.



Топаллер: А Егоров?



Шаов: Вадик? Мы редко видимся, но у нас очень хорошие отношения.



Топаллер: Вы знаете, мне приходилось про вас читать, что вы такой злобный, такой мерзкий, такой гадкий. А кого спросишь из ребят, которые…



Шаов: Что вы?! Я белый и пушистый!



Топаллер: А спросишь ребят, которые поют лирические песни… Меня, например, не удивило, что к вам очень тепло относится Леня Сергеев. Меня не удивила реакция Бори Кинера и Миши Цитирняка. Но, вот скажем, Мищуки – такие лирики…



Шаов: Каждый делает просто свое дело и все. Если это хорошо, неважно какая песня – лирическая, сатирическая.



Топаллер: Мне однажды пришлось услышать от одного вашего поклонника, что Тимур Шаов – это современная помесь, извините за это слово, Галича с Кимом. Что по стилистике это два наиболее близких вам поэта, барда.



Шаов: Да, но я больше всего люблю Галича. И я считаю эти слова очень большим комплиментом для себя. Большое спасибо. Хотя я с юмором к себе отношусь.



Топаллер: С иронией?



Шаов: С большой самоиронией, потому что когда какие-то классификации делают, куда-то меня засовывают, говорят о творчестве… Честное слово, я теряюсь! Это не кокетство, мне это не нравится.



Топаллер: Кокетство, не кокетство, теперь вам придется с этим смириться. Пока вы были в Нижнем Архызе врачом – другое дело. Теперь вы профессионал, песнями на жизнь, извините, зарабатываете… Так что терпите. Кстати, “Золотого Остапа” вы получили уже после того, как бросили медицину?



Шаов: Да, это в прошлом году было. Вот эта премия для меня дорога.



Топаллер: Я слышал на одном из дисков песню, с концерта запись, где вы объявляли, что ваша первая песня – “Как я сломал ногу`, то есть ногу”…



Шаов: В общем, да, хотя до этого что-то там такое писал в школе еще, тогда мы увлекались “Машиной времени”, Макаревичем… Я писал какие-то псевдо-глубокомысленные песни. Под Макаревича косил, эпигонством занимался. Беспомощные совершенно вещи. Те были, наверно, самые первые.



Топаллер: Но вот “Как я сломал ногу, то есть ногу” – это чистой воды подражание Высоцкому…



Шаов: Да, у меня таких песен штук 50, я их выбросил… Вторичные все…



Топаллер: Я сегодня перед записью долго и напряженно думал, какие песни попросить вас спеть… “Немецкую” – точно.



Шаов: Понятно. Моя супруга занималась с детьми репетиторством, и этот немецкий язык звучал с утра до ночи. А так как была однокомнатная квартира, меня этот немецкий язык просто достал! Хотя язык красивый, но я не бельмеса не понимаю… Итак, “Тевтонская песня”.



Я читаю “Нойес Дойчланд” десять раз на дню.



Всяко-разные германцы-иностранцы



Задурили, басурмане, голову мою.



Решено: иду на крайность,



Поменять пора ментальность,



заодно национальность заменю.



Всенародно заявляю, что я немец.



“Хенде хох! Цурюк! Нихт шиссен! Ауфштейн!”



Я совковой жизни скидываю бремя,



Сердце рвется в милый край – Шлезвиг-Голштейн!



Нужно что нам, злым тевтонам? – Утречком пивка!



В магазин иду, как Зигфрид за Граалем.



Да, стране необходима твердая рука.



Продавщице крикнул: “Матка!



Бистро курка, млеко, яйка!”



Тут какой-то ветеран мне дал пинка.



Ну-ка, милая, мне шнапсу наливай-ка,



Да бегом давай доспехи мне зашей!



Мне жена кричит: “Я чайка, мол, я чайка!”



“А я Зигфрид!” – отвечаю, – “Нихт ферштейн!”



Вдоль по штрассе вместе с фройляйн выйду погулять.



“Гутен морген, чуваки! Иду вот в кирху.



Нет же в кирхе не киряют, ловят благодать.



Нам арийцам важно крайне:



Не вести себя, как швайне.



Это должен каждый бюргер понимать!”



Но! – Говорят, что немцы спят, когда напьются,



На фига тогда мне ваша Пруссия!



Если Пруссия – то место, где все прутся,



То это ж здесь, где вместе с вами прусь и я!



Вир зинд геборн дас мерхен сделать былью,



Преодолеть ди шпере унд ди вайт



Вернунфт нам дал стальные флюгельхенде,



А вместо херца – аузенбордмотор!



Топаллер: Данке шон. Перейдем к другой теме, поэтому я поблагодарю еще и на иврите: тода раба.



Шаов: Бэвакаша



Топаллер: Какие познания! Вы прекрасно изучили иврит за время гастролей в Израиле. Ваш израильский цикл – просто блеск. Вы там запихнули все, что только можно, начиная с “беседера”, “шалома” и заканчивая более сложными словами.



Шаов: Например, “тахана-мерказит”



Топаллер: “Ох, мы жарили свиные шашлыки. Не кошерно, но волшебно, мужики!” Женщины очень любят женский цикл. Особенно песню о женских романах



Шаов: “Любовное чтиво”. На всех концертах просят спеть…



Топаллер: Очень жизненная потому что… Тимур, расскажите немножко о гастрольной деятельности. Израиль, Европа, вот теперь Америка. Кстати, я знаю, что в Америке вам на концерте от полноты чувств бутылку портвейна преподнесли.



Шаов: Да, да, это было вчера буквально! Это настолько трогательно… Потому что человек принес, видимо, самое дорогое, принял меня за своего и принес то, что сам любит.



Топаллер: Практически оторвал от души.



Шаов: Очень трогательно!



Топаллер: Выпили уже портвейн?



Шаов: Нет пока, берегу для торжественных случаев, для праздников.



Топаллер: Очень известная ваша песня “Твой муж гаишник”. Мне очень понравилось, как вы, следуя за изменениями в социальной жизни, переделали ее в “Твой муж ГБДДшник”.



Шаов: Но теперь я слышал, что будут возвращать обратно аббревиатуру. Это меня не страшит, потому что у меня есть оба варианта. Только бы они там какое-нибудь ФХЦЧ не придумали…



Топаллер: Да, тогда будет сложновато переделать…



Шаов: Но я очень надеюсь, что они там в рамках останутся…

Топаллер: Тимур, попробуем еще одну песню? Я очень люблю “Сказочку”, но она длинная…



Шаов: Она длинная, да.



Топаллер: А часть?



Шаов: Часть?



Топаллер: Давайте со второй части?



Шаов: Со второй части?



Топаллер: Ну да – с быстрой.



Шаов: Понял. Краткое содержание первой части! Сказочник рассказывает ребенку сказочку на ночь. Современный ребенок, современный сказочник, оба немножко того…. Значит, ребенок просит что-нибудь “покруче”, чем обычно. Сказочник говорит:



Хочешь покруче?



Ну ладно – получишь…



Вот было у крестьянина три сына



Все трое – дураки, что характерно.



Атос, Портос и младший – Буратино



Принцессу встретили, и кончилось всё скверно!



Они вложили ей, на всякий случай,



Прям под матрац горошину тротила.



И от дворца остался только ключик,



Который сныкала безумная Тортилла.



Её царевич отловил и долго мучил



Кричал: “Зачем тебе такие уши, бабка?”



Потом убил, сварил и съел, а ейный ключик



У Дуремара поменял на центнер мака.



Царевич жил с лягушкой, как с женою,



Декомпенсированный извращенец,



На сивом мерине катался, параноик,



Любил других лягушек, многоженец.



Но сивый мерин обернулся Сивкой-Буркой



И человечьим голосом взмолился:



“Не ешь меня, болван, я болен чумкой!”



И тут же на берёзе удавился.



Вот это триллер, прям до слез, такие страсти!



Мне самому понравилось чего-то!



Раз наша жизнь покруче, чем блокбастер,



Должны быть сказки посильней, чем “Фауст” Гете!



Займемся мифотворчеством, а ля Альфред Хичкок!



Детишкам “каку” хочется, а “цаца” им не впрок.



Танцуй, Дюймовочка, хип-хоп, и будет всё тип-топ!



Кто против, кто? Да Дед Пихто и Агния Барто!



По городу ходила нетрезвая Годзилла,



Трёх кошек задавила и семерых козлят,



А бедные Степашки, да Хрюшки-Чебурашки



Со страхом эту сказочку глядят.



Гляжу с тоской, дружок, на ваше поколенье:



Все ждут метафизической халявы.



Сезам откроется по щучьему веленью,



А накось, выкуси! О, времена! О, нравы!



Пришел Кинг-Конг, Русалочка убита.



Сменили амплуа герои сказок -



Старик Хоттабыч – предводитель ваххабитов,



Добрыня водку возит на “КАМАЗах”.



Боюсь, закончится всё неинтеллигентно,



Как в басне той, про птицу и лисицу -



Ворону как-то бог послал, послал конкретно



Прям вместе с сыром, и с лисой, и с баснописцем!



Течёт мёд-пиво по усам, а в рот всё не спешит,



Придумай сказочку ты сам, меня уже тошнит.



К примеру, как завёл чувак котяру в сапогах,



И сразу он зажил ништяк, весь в бабах и гринах.



У леса, на опушке, снесла яйцо старушка,



А мы его купили и съели, наконец,



Теперь мы всем колхозом больны сальмонеллёзом,



Вот тут и сказочке конец. Кто скушал – не жилец.



Ой, папа плачет! Есть для папы сказка:



“Вот жили-были Дума с Президентом.



И жили они в радости и ласке,



И померли они одномоментно…”



Топаллер: Спасибо, Тимур. Особенно мне нравится как “завел чувак котяру в сапогах и тут же зажил он ништяк, весь в бабах и гринах”… Группа “ГрАссмейстер”. Вы CD вместе записали. Продолжается совместная работа?



Шаов: Нет, но сейчас мы иногда пересекаемся на концертах, вместе ездим на гастроли.



Топаллер: А почему так произошло? Здорово ведь, когда такое “мясо”… Инструменты, музыка, аранжировка, подпевки…



Шаов: Но ребята занимаются своей деятельностью, идут своей дорогой, я – своей. Они же не аккомпанирующая группа, они сами по себе. Но даст бог, еще что-нибудь запишем.



Топаллер: То есть постоянного альянса не получилось?



Шаов: Нет, да это и невозможно.



Топаллер: Сколько СD уже записано?



Шаов: Четыре и пятый – сборник.



Топаллер: Я заходил в магазин на Брайтоне и интересовался новыми поступлениями поэта-песенника Шаова. Сказали, что его диски идут как горячие пирожки… Нравитесь вы людям.



Шаов: Это очень приятно. Но ответственность накладывает!



Топаллер: Не страшно. Все равно меньше ответственности, чем у гастроэнтеролога.



Шаов: Да, вне всякого сомнения! Хоть никто не помрет. В крайнем случае, обругают просто.



Топаллер: А сильно ругают?



Шаов: Нет, не сильно. Изредка, но бывает… Если уж очень человек озлобился. Но я не понимаю: я, что у него денег занял, что ли, и не отдаю? Я пою свои песни. “Почему вы не пишете лирику?!” Да не знаю я! Не подходит же никто к Жванецкому и не говорит: “А не пора ли написать “Преступление и наказание”? Или к Задорнову.



Топаллер: К Жванецкому и к Задорнову тоже подходили. Просто они уже вошли в категорию классиков, и, поэтому стало подходить меньше идиотов и говорить глупости. Вот станете классиком, и вам поменьше говорить будут… Кима же уже не спрашивают, почему у него мало лирических песен.



Шаов: Вы знаете, это не самоцель. Вполне возможно, что мне захочется написать лирическое, но пока я ловлю кайф от того, что пишу…



Топаллер: А я ловлю кайф от того, что у вас почти нет лирических песен… Тимур, Галич много дал?



Шаов: Вы знаете, я впервые Галича услышал в 90-ом или в 91-ом, это было уже после института, у друзей. Потому что у нас там это не культивируется, бардовской песни в Карачаево-Черкессии нет практически… А Галича там вообще никто не слышал. И я боюсь, что до сих пор мало кто знает. И поэтому я услышал его довольно поздно, он сразу мне как бы лег на душу. Я его обожаю.



Топаллер: Думаю, что я поэтому так хорошо и отношусь к вашим песням, что тоже очень люблю Галича и чувствую какие-то близкие мотивы… Тимур, будем петь еще одну песню, несмотря ни на что! Вы помните, я упомянул в начале, что люди в соседних машинах хорошо знакомы с вашим творчеством? Когда я говорил, что при плохом настроении врубаю ваш диск на полную мощь, то имел в виду именно эту песню. И сегодня ее оставил “на закуску”. У нас есть традиция – мы заканчиваем передачу стихами. Давайте закончим программу этой песней – “Все будет обалденно”.

Шаов: “Боремся с депрессией”.



Топаллер: Такой марш гедонистов…



Шаов: Специальная антидепрессивная песня, припев которой при многократном исполнении поднимает настроение. Сам пробовал, но только 140 раз надо, не больше, не меньше.



Жизнь сюрпризы преподносит,



Жизнь лупит нас под дых.



И депрессия все косит наши стройные ряды.



Обстановка неспокойна,



Психиатры сбились с ног.



А народ сигает в окна, нажимает на курок.



Люди злы, как прокуроры,



Ждут печального конца.



От тоски у всех запоры



И землистый цвет лица.



Улыбаться надо, братцы,



Не сдаваться, молодцы.



Если нация в прострации,



То нации концы.



Все будет обалденно



И не о чем скорбеть.



Нам надо ежедневно 140 пропеть



О том, что все отменно,



Все просто офигенно, все ништяк!



Эй, страдалец, зачитай-ка список личных неудач.



Зайку бросила хозяйка,



Уронили в речку мяч.



Из туфты не делай драму.



Мир прекрасен, жизнь идет.



Глянь-ка, мама моет раму,



Саша кашу смачно жрет.



Что, начальник обижает?



Да ты в гробу его видал!



Негритят жена рожает?



А вдруг твой прадед Ганнибал!



Это мелкие печали,



Был и хуже беспредел.



Одного вообще распяли,



Так он терпел, и нам велел.



Все будет обалденно



И не о чем скорбеть.



Нам надо ежедневно 140 пропеть



О том, что все отменно,



Все просто офигенно, все ништяк!



Если водку пить печально,



Можно тихо ошизеть,



Но все не так суицидально,



Если в корень посмотреть.



Денег нет, так и не будет,



Что же плакать зря о том.



Ты дыши, брат, полной грудью,



Жуй морковку полным ртом.



Занимайся сексом, спортом,



Плавай, рыбок разводи.



Дай хоть раз начальству в морду,



Делай что-то, не сиди!



Подними с дивана мощи,



Встань, занятие найди.



Соблазни соседку, тещу, тестя,



Только не сиди!



Все будет обалденно



И не о чем скорбеть.



Нам надо ежедневно 140 пропеть



О том, что все отменно,



Все просто офигенно, все ништяк!



Топаллер: Тимур, громадное вам спасибо за то, что пришли.



Шаов: Спасибо вам.



Топаллер: Мне было чрезвычайно приятно с вами познакомиться. Я желаю вам радости творчества, а себе я желаю, чтобы вас еще долго не потянуло к лирическим песням. Чтобы у вас было много концертов, много зрителей и обязательно много дорогих подарков, не менее дорогих, чем бутылка портвейна.



Шаов: Самый дорогой подарок, который я получал!



Топаллер: Дорогие друзья, наша сегодняшняя программа подошла к концу. Я вас благодарю за то, что вы эти полчаса были с нами. Всего вам хорошего, спасибо и будьте, пожалуйста, благополучны.

________________________

Суббота, 25 мая 2011года.

© Тимур Шаов

© Виктор Топаллер

http://www.shanson.org/blog/2011/06/26/timur-shaov-v-nyu-jorke-s-viktorom-topallerom/