Письма островитянина со станции Боковая

Интервью с Григорием Данским.

На концерт Григория Данского в Политехе приезжали из Рязани автор-исполнитель Ольга Чикина и журналист Анатолий Обыденкин. Мы публикуем беседу Анатолия Обыденкина с Григорием Данским. Вернее, было две беседы — в феврале этого года в Рязани, после домашнего концерта в квартире Ольги Чикиной, и 1 октября в Политехническом — в Москве перед концертом.

А.О.: Как сложилась столь необычная и легкоузнаваемая манера игры на гитаре? Вроде бы ничего особо сложного, а гитара звучит, как целый оркестр.

Г.Д.: Я считаю, что у многих манера игры узнаваема с первых аккордов. Тут уж человек либо взял и пошел, либо нет... Он ведь играет своим естеством, потому и возникает узнаваемость, — точно так же, как мы узнаём человека по голосу, по фигуре, походке.

А.О.: Теперь эта манера — данность, а я спрашиваю о генезисе. Не сразу же начал именно так играть?

Г.Д.: Первую свою гитару — это была гитара моего деда, черная, красивая, — я разбил при первой попытке что-то на ней изобразить. Мне было шесть лет, я взял гитару в руки едва ли не первый раз в жизни. Дело было у деда в саду, я сидел на каком-то полене, свалился с него — гитара вдребезги. Это было началом музыкального образования. Школьником записался в кружок домры при ансамбле народных инструментов, попал в компанию, где познакомился с музыкантом-мультиинструменталистом и с его помощью стал потихоньку осваивать гитару. И потом было несколько конкретных людей, интересных музыкантов, с которыми общался. В общем-то, я самоучка. Просто смотрел, как играют другие, пытался делать что-то подобное. Получается вроде бы то же самое, но в то же время так, как можешь и хочешь делать именно ты.

А.О.: В Питере существует целая школа, если можно так сказать, людей, играющих в манере Наумова, — это Дегтярев, Комаров, Поляков, ещё несколько имен. Как ты смог избежать тотального влияния, оказанного Наумовым на авторов, претендующих на качественное владение инструментом?

Г.Д.: Наумов одно время был мне очень интересен, но я, возможно, просто поздно его услышал для того, чтобы он как-то серьёзно влиял на меня. Когда услышал Наумова, для меня многое уже сложилось и в области гитары, и в области слова. Если продолжить тему гитары, то в конце 80_х, во время победоносного шествия рок-революции по стране, в Перми происходило много удивительных событий. С одной стороны, они имели общие для всей страны моменты, а с другой — носили и сугубо местный характер. В городе появилось целое поколение молодых ребят, пишущих песни и играющих рок-н-ролл, — поначалу акустического плана, но ушедших потом в "электричество". По эстетическому дару самой интересной и самобытной фигурой того времени был Женя Чичерин, собравший позднее группу "Хмели-Сунели", — ничего подобного ему я с тех пор не слышал (Женя погиб несколько лет назад). Были музыканты более старшего поколения — группа "Дом", например. Костяк группы, гитара и скрипка, — прекрасные инструменталисты. Когда всё происходит в замкнутом пространстве, в одних и тех же квартирах и залах, то люди учатся друг у друга: вольно или невольно перенимаешь какие-то приёмы, живёшь вместе со всеми как бы в едином звуковом пространстве. Ну а если серьезно, то музыкантом являюсь с большими оговорками — играю, как могу. Это действительно как походка и голос.

А.О.: Расскажи немного о том, что принято называть биографией.

Г.Д.: Я родился в городе Чусовом Пермской области. Город стоит на одноименной реке. Мои родители приехали с юга России. Дон, Хопер, казачество — мои корни оттуда. Потом — Пермь. Политехнический институт неоконченный, рок-тусовка, армия, филологический факультет университета, свободный полёт... В 1998 году вступил в Союз писателей, не понимая по большому счету, зачем это сделал. Но факт, что когда имеешь дело с "работниками культуры", государственными чиновниками, это является подтверждением того, что существуешь как творческая единица.


А.О.: В Перми есть такое же, как в центре России, традиционное разделение на "рокеров" и "бардов"?

Г.Д.: Да, конечно. Те, о ком я говорил, — это, в общем-то, моё поколение, а в 90-ые появилось много новых групп, которых я даже не знаю. Что касается расслоения КСП и рока, есть, безусловно, каэспэшное образование под названием Городской клуб авторской песни — это одна компания людей. Есть организация "Авторский дом", их линия — это "Рок-Лайн" и рок-н-ролльные проекты. С другой стороны, они же проводят фестиваль авторской песни "30 февраля" и стараются как-то эти разные направления совмещать, увязывать и жёстко не разграничивать. В городе есть ряд авторов, которые существуют и там и там, — мною их число не ограничивается. Например, Виктор Вершинин — человек, с которым мы недавно отыграли вместе два концерта в местном бард-кафе. Он поёт авторские песни с теми мелодическими ходами и интонациями, которые совершенно не свойственны бардовскому направлению, — скорее, это акустический рок.

А.О.: Во многих песнях присутствует образ дороги, особенно железной, а последний альбом и вовсе имеет "железнодорожное" название "На верхней боковой"... По-прежнему "крепко стоишь на рельсах"?

Г.Д.: Дорога — это совершенно традиционный образ, и в том, что какие-то авторы "западают" на него, ничего удивительного нет. Одни "западают" на одно, другие — на другое. Альбом "На верхней боковой" я рассматриваю как третью часть единого целого, начатого альбомами "Иные широты" и "Коммивояжер". Если бы речь шла о литературе, это можно было бы назвать лирической трилогией. В песенно-музыкальном мире такое определение не к месту, но по существу это так. В "Иных широтах" я уже обозначил некий вектор, где присутствует и "верхняя боковая"... Это самое неудобное место плацкартного вагона, тем не менее, человек едет, человек в пути.


Ничего не бойся. Лучшего не жди.

Даже если сгинешь, испаришься, как вода,

все равно останутся июльские дожди,

мокрые вокзалы, голубые поезда.

Ты уже не скорый. И не молодой.

Кто же тебя гонит так по кругу бытия?

Разменять не можешь свой последний золотой?

Все не отпускает тебя молодость твоя?

Выбери Урюпинск. Выбери Париж.

Что тебе Воронеж, Куеда-Караганда!

Сел на электричку и катись, куда хотишь.

Может быть, догонишь голубые поезда.

Ты обычный смертный. А кругом война.

Береги минуту, проживай ее за две.

Если о тебе не вспомнит радиоволна,

Друг напишет о тебе записочку братве.

Главное, не бойся. Ничего не жди.

Даже если сгинешь, не оставив ни следа,

за тебя останутся июльские дожди,

мокрые вокзалы, голубые поезда



Анатолий Обыденкин

журнал "Люди и песни", 2004 г.