Во вторник 14 февраля в хорошей ростовской газете "Город N" вышла моя статья про Виталия Калашникова.
Статью, к сожалению, пришлось сократить почти вдвое, чтобы уложиться в требуемый размер. После выхода номера я для всех моих читателей, кем-то обозванных "френдами", выкладываю полный текст.
Грешен, допустил опечатку. Валерия Фёдоровича Чеснока, которого знаю четверть века, как и всех танаитов, обозвал Владимиром. За что перед ним уже покаялся )
Вчера в "суперобЛОЖКЕ" прошёл вечер памяти Виталия. Об этом напишу отдельно - и в газету и в ЖЖ.
На фото Виталик у меня на балконе, 2005 год.

 

Ушёл из жизни поэт Виталий Калашников, один из основателей ростовской Заозёрной поэтической школы.

В начале этого года Виталий Калашников повесил у себя в одноклассниках статус «даёшь год без смертей и потерь!». И 11 января сам же нарушил свой запрет.  Да, конечно… Он всегда любил жить, любить, нарушать запреты,  поступать наперекор и писать поперёк линованной бумаги.

В турклубе «Планета», у горящего камина, где Виталий не раз читал свои стихи, я рассказал, как мы  ним встречали этот новый год.
По эту сторону скайп-конференции были мы с Владимиром Ершовым и компанией, по другую - Калашников в Москве. В новогоднюю ночь Виталий был один дома, в спокойном, уютном настроении. Мы полчаса шутили, дурковали, читали стихи. Чокались в экран, слушали куранты в моём зомбоящике и хихикали над новогодним «огоньком».
Никто из нас не знал, что мы прощаемся.
Один из новых посетителей «Планеты» невпопад спросил: «А кто это?» Я ответил: «Гугл в помощь». Конечно, был неправ.  Да, для нас это огромный кусок жизни, старший друг, Мастер. Неожиданно ушедший в 53 года… В том же возрасте, что и Геннадий Жуков, тремя годами раньше. И всё это не передать в двух словах…

«Кто это?», - спросите и вы, житель города N. «Кто этот человек?»

Мы шли по степи, первозданной и дикой,
Хранящей следы промелькнувших династий,
И каждый бессмертник был нежной уликой,
Тебя каждый миг уличающей в счастье…

В начале восьмидесятых директор археологического музея-заповедника «Танаис» Валерий Чеснок гостеприимно приютил на территории музея группу поэтов. В их числе был армавирский юноша, выпускник философского факультета РГУ, Виталий Калашников. Под руководством Чеснока была построена башня поэтов, у которой стали проводиться Пушкинские поэтические праздники. Вокруг трёх «отцов-основателей» Заозёрной школы (Жуков, Калашников, Бондаревский) сформировалась тусовка – поэты, писатели, художники, археологи, скульпторы, читатели, музы… Как и древние танаиты, поэты пили вино, писали стихи, любили женщин. И Танаис обрёл второе культурное рождение.

Поэзия – стезя такого рода,
Что редко на неё глядят с почтеньем.
Когда поэт выходит из народа,
Народ вздыхает с облегченьем.

«…Я так живу – здесь и сейчас. Это античный принцип быть бессмертным. Дворовой принцип бессмертия. И Танаис, оказывается, не умер. Сегодня не мифологическое действие было, а живое. Греки называли это окном в вечность. Когда друзья собираются и читают стихи, говорят тосты, пьют вино, то время, которое они провели за столом, не отнимается от жизни…»

Лишь ночью, один на один со вселенной,
Я вижу, сколь призрачна наша свобода,
И горестно плачу над жизнью мгновенной,
Несущейся, словно звезда с небосвода.

Сейчас промелькнёт! Я сейчас загадаю,
Ведь должен хотя бы однажды успеть я…
Сверкнула! И снова я не успеваю
Сказать это длинное слово: бессмертье!

Восемьдесят-какой-то незапамятный год. Клуб троллейбусного училища (это которое теперь институт бизнеса и права). Милиция «свинтила» рок-фестиваль. Огорчённые рокеры и сочувствующие, сбившись от холода в колонну, топают в сторону цетра города. Впереди идёт Виталик Калашников и громко скандирует: «Как я ненавижу отдельные недостатки!». Все смеются…

Муравей слона купал,
И случайно в таз упал.
Слон ему помочь бессилен,
Потому, что слон намылен.

В восемьдесят пятом танаитское сообщество обрело временный кров в Ростове. В доме актёра, перед парком Революции, отселили жильцов из признанного аварийным подъезда. Газ и электричество, по счастью, не отрезали. И в этот подъезд самостийно заселились представители творческой богемы, у которых были проблемы с жилплощадью. Три года пролетели лебединой песней «подпольного эдема». Калашников, занявший квартирку на втором этаже, был одним из самых ярких очагов горения творческой жизни.

Вы давно меня похоронили.
И не надо о любви горланить.
Ведь в итоге все мне изменили…
Если мне не изменяет память.

- Что это за штуковина, Виталик?
- Это моё изобретение! Талантомерт-бездармометр. Две колбы, в которые бросают деньги прохожие на Арбате. В левую те, кто считает поэта талантливым, в правую – кто считают бездарным. По разнице сумм в колбах определяется результат!..

Но только не сюда, где, вдавлен
В кровать волной небытия,
Цепляюсь я за образ дальний,
Почти забытый мной, где я

Свой взгляд уже не отрываю
От окон и входной двери.
Любимая, я умираю,
Приди, спаси и сохрани.

Первую книжку «Виталий стихотвоения» Калашников издаёт в 89 году. По только что разрешённой схеме «за счёт автора». Вместе с такими же книжками Геннадия Жукова и Игоря Бондаревского. «По рублю с носа» на издание присылали читатели из 60 городов.

Бобби-Джон – лихой ковбой
И разбойник удалой.
Бобби-Джон сбежал из прерий
В Гваделупу – на разбой.

В начале девяностых Калашников перебирается жить в Москву. «Я как лазутчик в Москве, я ощущаю себя, конечно же, провинциалом, безусловно. И, как какой-то монголо-татар, захватываю там всё самое вкусное, самое красивое…»

Мать сына провожала в путь
И говорила: не забудь –
Я жду тебя в родимый дом
Иль на щите иль со щитом.
Но засосала нищета,
И он вернулся без щита.

Ростов не стал гостеприимным домом для поэта. Сюда он иногда приезжал из Москвы. На концерты, на танаитские праздники, в гости к друзьям. Почётный гость всех крупных фестивалей авторской песни. Концерты во множестве городов. Недавние гастроли в Америке и Канаде. Восторг и рукоплескание зрителей. Всемирная известность в русскоговорящем пространстве. И полное безразличие аппаратчиков «культуры в законе» на родине легендарной Заозёрной школы.

Томик мой в углу стоит,
На коленки просится.
Жизнь твоя едва горит,
А моя – проносится!

Я хожу себе босой,
Восхищаюсь птичками.
Смерть придёт к тебе с косой!
А ко мне – с косичками!

Когда этот номер газеты отправился в печать, 11 февраля, в лютый мороз, на кладбище Недвиговки собрались проститься самые близкие друзья. Поэты и читатели. Те, чей внутренний мир стал другим после знакомства с Виталием и его стихами.

Танаитская земля, воспетая поэтами-заозёрниками, приняла урну с прахом, привезённую из Москвы.

Здесь, под бездонным небом Танаиса,
Перед собой я больше не виновен
В том, что люблю мышленье и свободу:
Вот дом, в котором я родился,
Вот кладбище, где буду похоронен, —
Всего минут пятнадцать ходу.

Вечер памяти поэта, друга и человека Виталия Калашникова состоится 18 февраля, в субботу в 19 часов в арт-кафе «Ложка» (угол Станиславского и Островского).

http://bitutsky.livejournal.com/?skip=10