Культура
Интервью после концерта
В Аугсбурге, где 6 декабря проходил концерт Тимура Шаова, высадился целый десант нюрнбержцев – 25 человек. Тимур был предупрежден, что они будут спешить на поезд, и потому концерт был начат без опоздания, и перерыв сокращен до минимума. Все же тем, кто приехал не машиной, а поездом, пришлось уйти на три песни раньше. Люди действительно были огорчены – выступление прошло на «ура». Видна была только усталость музыкантов – ведь основная часть гастролей уже позади. Однако концерт был сыгран с полной отдачей.
Особенна заметна была усталость Тимура Шаова во время интервью, к тому же было уже поздно, поэтому оно вышло не очень ровным. Впрочем, может, тем оно и интересно...
– Тимур, мы с вами разговариваем, когда ваши гастроли подходят к концу. Аугсбург – девятый город, остались только Штуттгарт и Франкфурт. Как прошли гастроли?
– Хорошо. В принципе, я даже не могу выделить какой-то город. Ровно прошли гастроли.
– Были ли какие-то накладки, может, смешные случаи?
– Нет, слава богу. Как мой брат говорит, слава богу, никаких новостей. Слава богу, никаких накладок и смешных случаев. Все ровненько. Публика очень хорошая.
– Устали?
– Устали сильно, конечно.
– А как Париж? Германия – понятно, здесь массовая эмиграция. То же и Америка или Израиль. Но откуда в Париже взяться большому числу русских зрителей?
– Ну, это не у меня надо спрашивать.
– Много было зрителей?
– Меньше, чем сегодня. Но это неважно. В Париже были очень интересные люди, хорошая публика. Я доволен.
– Принято считать, что бардовская песня выгодно отличается от эстрадной качеством текста. Но у меня такое ощущение, что основная масса бардов, – если не брать верхний эшелон, те имена, которые у всех на слуху, – эта основная масса сочиняет такие же примитивные пустышки, какими являются и большинство эстрадных песен. Если вслушатсья в текст, понимаешь, что это графоманство. Это так или я ошибаюсь, вы же крутитесь среди них?
– Я практически сейчас уже в этом не кручусь.
– Сами по себе?
– Да нет, не в этом дело. Это надо ездить на фестивали, знать, что делается... Да дело же не в том, как они пишут, не в качестве. Это массовое движение. Требовать от массового движения профессионального текста глупо. Оно хорошо не тем, что там пишут хорошие песни, оно хорошо тем, что людей тянет к музыке, к искусству, к общению. И я всегда... Я очень добрый член жюри. Когда меня просили посидеть в жюри, у меня все были первыми, я всех любил: графоманов – не графоманов. Когда смотришь на человека, ему 60 лет уже, а он берет гитару, едет куда-то в лес... У него отдушина в жизни. Что ему, говорить – дорогой товарищ, вы графоман, бросьте вы это дело? – Да ни в коем случае! Молодец, Иван Иваныч, продолжай в том же духе. Он же не лезет на эстраду! А у нас сейчас на эстраде профессионалы, извиняюсь, долбаные, которых вроде и графоманами не назовешь, но они гораздо вреднее, опаснее этого Иван Иваныча с гитарой, потому что они всё могут, всё купят, будут петь своё г..., извиняюсь, свое дерьмо с эстрады, и мы будем это слушать. Это будет по телевидению, по радио, со всех радиостанций. Потому что есть деньги.
– Как вам результаты выборов в Думу?
– Ой, не знаю, я далеко от этого. В том смысле, что сейчас я в Германии. Ничего нового, ничего удивительного и неожиданного для меня не произошло. Я даже – что для меня интересно – я даже на следующий день не полез в интернет, не стал включать телевизор.
– Вы смотрели выступление Путина в Лужниках – это было 21 ноября, еще до вашего отъезда в Германию – в котором он стращал россиян внутренними и внешними врагами?
– Нет... В Лужниках?
– Да, там митинговало движение «За Путина». Его учредительный съезд прошел всего-то за две недели до того.
– А, я это помню.
– Причем, съезд прошел в Твери, что должно было значить, будто движение создается по инициативе снизу, и вот всего через две недели это «самозародившееся» движение уже в Лужниках. И Путин в своем выступлении просто обзывался, как хулиган какой. Вообще, каскад в последнее время его истеричных выступлений, создание то одних, то других всевозможных движений в его поддержку – что это, растерянность, неуверенность в преемнике и преемственности власти или все-таки триумф воли?
– Какой-то серьезный такой вопрос... Мне трудно оценить, я не политолог. Видимо, в обществе существуют настроения, которые позволили совершиться тому, что у нас совершилось – приходу к власти жесткой руки. Видимо, все-таки бардак 90-х и угроза распада страны, разгул преступности и т.д., все это вынудило людей к поискам человека, который придет и скажет ясно: надо возрождать Россию. Я уже об этом говорил, это замечательно, но у нас маятник не останавливается на середине. Я не политолог, для этого надо следить за информацией...
– Судя по вашим песням, вы следите.
– Ну, я слежу, но у меня нет информации. Я ведь не понимаю, какие кланы, какие экономические силы... Всю политику определяет экономика. Что там произошло, какое перераспределение, какая борьба... Там ведь идет жесткая борьба. Перераспределение собственности, пересмотр результатов приватизации и т.д. Вся риторика о возрождении – хорошо, очень правильно, но под этой маркой есть совсем другая проблема, и она не ограничивается идеологией, она идет вглубь, в экономику, в финансы... А там... Туда лучше не заглядывать, там бездна, кто туда заглянет, тому просто голову оторвут. Но нам-то не страшно, мы на это повлиять не можем. Ни я, ни вы, ни газеты, ни телевидение, ни оппозиция, ни Каспаров, ни Витя Шендерович, которого я очень уважаю.
– Его ж, были, арестовали.
– Его, бедного, еще и арестовали, сволочи.
– Каспарова на пять дней и его, но его сразу отпустили.
– Я просто шляпу перед ним снимаю.
– Он, кстати, выступал у нас в Нюрнберге год назад.
– Витя, да? Просто снимаю шляпу. Такой умница. Витя смелый человек, у меня такой смелости нет. Еще я снимаю шляпу перед Анатолием Евгеньевичем Карповым, который пытался навестить в тюрьме Гарри Кимовича Каспарова.
– У нас в декабрьском номере как раз будет статья о том, как он пытался встретиться с Каспаровым... Тимур, готовясь к этому интервью, я наткнулся в интернете на беседу на «Эхо Москвы», состоявшейся ровно четыре года назад, сразу после предыдущих выборов в Думу 2003-го года. В этой беседе принимали участие барды, в том числе вы и Александр Городницкий. На той встрече обсуждались прошедшие тогда выборы, Городницкий сказал, я цитирую: «...Именно он (Путин – В.З.) является сейчас гарантом уже существующей Конституции ... и той демократии, которая все-таки у нас в достаточной степени развилась и сохранилась, ибо ему будет тяжело работать, у него нет правого фланга, и он оказался самым правым... Кроме того, уже, слава богу, Россия сдвинулась, знаете, как вагон вот сдвинешь, он катится сам… Она уже сдвинулась от планового хозяйства, слава богу, коммунистической этой всей системы авторитарной и так далее и обратно уже не вернется. Поэтому что панику-то пороть». Вы, Тимур, в общем были согласны с Александром Моисеевичем, даже сказали, что вам «симпатичен президент». Сегодня вполне стало ясно, что вагон еще как можно двинуть назад к авторитарной системе и к плановому хозяйству. Многие сегодня отмечают, что такого холуйства не было даже на съездах КПСС.
– Но ведь это не Путин, это же люди. Ведь стучал на соседей не Иосиф Виссарионович Сталин с Лаврентием Павловичем Берией, стучали люди – Ивановы, Петровы, Сидоровы.
– Но не способствовало ли в том числе благодушное шапкозакидательское настроение интеллигенции скатыванию вагона назад?
– Интеллигенция никогда не бывает благодушной.
– Да вот в этой же беседе!
– Четыре года назад была другая ситуация. Тогда – да, было такое настроение. Сейчас уже это благодушие ушло.
– Да, появилось «письмо семи» Путину о том, что он не должен оставаться на третий срок, но одновременно появилось известное письмо Михалкова.
– Кстати, Михалков – крупный художник, интеллигент как бы...
– Да, но он издавна, еще с советских времен известен как...
– (Смеется). Да, ну это всё понятно.
– С Михалковым понятно, но вот Ростропович, Солженицын. Ростропович в свое время был лишен гражданства, потом во время путча примчался из-за границы Ельцину на подмогу, а потом целовался с Путиным...
– Меня знаете, что интересует, о чем я задумываюсь? Почему Солженицын молчит? Ни одного слова.
– Как молчит? Он полгода назад принял награду из рук Путина.
– Это я помню.
– А из рук Ельцина отказался.
– Я помню. Но ведь никакой оценки ситуации.
– Да ведь понятно, что он одобряет всё это. Это, знаете, то же самое, почему Сталин не трогал Булгакова, по многу раз ходил на «Дни Турбиных» во МХАТ – антикоммунист Булгаков и коммунист Сталин сходились в имперских взглядах.
– Может быть, да.
– О том, что Булгаков был ярый монархист, вспоминали еще его однокашники по гимназии.
– Может быть, да.
– Но вот что меня интересует. Городницкий в той передаче сказал, что «не интеллигенция просвистела свободу, а электорат». Но ведь в России интеллигенцию принято считать совестью нации, она должна образовывать, подавать пример электорату. А если народ от интеллигенции слышит, что Путин ничего себе парень, очень правый и гарант Конституции... Так что ж тогда на электорат пенять? Если он видит народного режиссера Михалкова, пишущего коленопреклоненные письма...
– Я еще раз говорю, у нас очень сложная ситуация, однозначно ее оценить очень трудно, потому что когда был риск распада страны, и бандиты правили миром...
– Сейчас, по-моему, еще большие бандиты.
– Это уже другой разговор. Сейчас не бандиты... Самое главное, что сейчас нет независимого суда, который мог бы дать оценку. Конституционный суд дал добро на грубейшее нарушение конституции – запрет на выборы губернаторов. Это самая большая беда. Но опять же, очень всё размыто, вот в чем дело. Нету зла, про которое можно сказать: вот это зло явное. У нас всё идет под маркой возрождения отечества.
– Да это всё фимиам! Вы думаете, Путин верит во всё это? Сейчас уже, возможно, верит, а когда он начинал...
– У меня полная уверенность, что он абсолютно искренне в это верит. Другое дело, что при всем при этом торжествует жутчайший корпоративно-государственный монстр, возникший вместо государства, какое-то чекистское образование, которое государством сложно назвать.
– Это что-то страшное. Даже при КПСС КГБ нее был при власти.
– Но при всем при этом я абсолютно уверен в том, что Путин органичен, искренен в том, что хочет сделать Россию великой, ну, а то, что происходит попутно – друзья, Росвооружение, эта компания, та компания сосредотачивается в руках определенной группировки – это издержки. Главное – сделать Россию великой.
– Ой, после марта такое начнется...
– О, там такой запас прочности, вы что...
– По-моему, это колосс на глиняных ногах.
– Ну, посмотрим...
– Тимур, пару вопросов напоследок. Как вам сейчас пишется? Какая у вас сейчас полоса – больше пишется или больше выступаете с концертами?
– У меня сейчас концертная полоса. Писать невозможно совершенно – нет ни времени, ни сил.
– Но сегодня где-то треть исполненных песен были новые.
– Надо писать, писать надо...
– В Грузии сейчас бываете? У вас ведь жена грузинка.
– Сейчас уже нет. Она из Абхазии.
– Детей у вас сколько?
– (Показывает два, потом три пальца). Трое. Уже почти два года, как трое.
– Сколько старшим мальчику и девочке?
– Старшему 19, девочке 15.
– Уже взрослые... Не идут по стопам папы?
– Сын на барабане играет, на гитаре.
– Тимур, спасибо за интервью. Желаю вам много новых песен, и ждем вас на следующие гастроли в Нюрнберге. Тем более, что в Нюрнберге вы еще ни разу не были.
– Обязательно. Спасибо вам.
Беседовал Вадим ЗАЙДМАН,
фото автора
Тимур ШАОВ
Патриотический марш
И какая меня муза укусила?
Я на власть чего-то гавкаю опять.
– Ну не гавкай ты! – жена меня просила.
– Ты нагавкаешь, придурок, лет на пять!
Грею зад в своем любимом теплом кресле.
Возраст, дети… Да, послушаю жену.
Мне давно пора писать иные песни –
О хорошем. Прямо сейчас вот и начну…
Хорошо у нас и летом и зимою,
И в провинции, и в центре – хорошо.
По трезвянке хорошо, и с перепою,
И в одежде хорошо, и голышом.
Мы и строим, и куем, и созидаем,
Снова доблесть комсомольская кипит.
Мы опять другой такой страны не знаем,
А кто знает, пусть заткнется и сидит!
На добро чужое рот мы не раззявим,
Но ни крошки не уступим своего!
Человек у нас проходит, как хозяин,
Если бабки есть, конечно, у него.
Вперед, умытая Россия,
Страна невиданных щедрот.
С нами силы неземные,
Бог и вышки нефтяные,
Вперед, вперед, покуда прёт!
Покуда прёт!
Хорошо внизу и хорошо у власти,
Вместе движемся вот в этот вот «перед».
Видим мы на горизонте наше счастье.
А кто не видит, пусть очки свои протрет.
Кое-что я должен прояснить публично.
Отношенье мое к власти таково:
Там как раз не хорошо…
Не хорошо – там отлично!
Гармонично. Динамично. Делово!
Но отдыхать им надо чаще, в самом деле!
Шутка ль – круглый год сидишь, руководишь!
Хорошо, ще не сгинели Куршавели!
Ще не вмерли Цюрих, Лондон и Париж!
Вперед, умытая Россия,
Пора вылазить из болот!
Ой вы, кони вороные,
Ой вы, вышки нефтяные,
Вперед, вперед, покуда прёт!
Покуда прёт!
Так вот встанешь утром, оглядишь отчизну –
Хорошо!..
Прослезишься, выпьешь, хрустнешь огурцом.
И, как Тютчева, потянет к монархизму,
И к монарху с человеческим лицом.
А кое-кто ругает всё, всё сразу чохом,
Говорит, что не туда процесс зашел.
Даже если кое-что у нас и плохо,
Приглядись – на самом деле хорошо!
Кто-то ноет про имперские замашки
И кричит про деспотию и грабеж.
Успокойтесь, сядьте! Выпейте рюмашку.
Посидите чуть...
Ну?...
А сейчас?...
Ну правда ж – хорошо ж!
Нас ра-
нас радуют свершенья трудовые.
Не сы-
не сыпятся с небес на нас блага.
На са-
на самом деле мы же добрые, не злые,
Но кто не с нами, обобьем рога!
Вперед, умытая Россия
Страна невиданных щедрот.
Есть съестное, есть спиртное,
Разливное, нефтяное,
Вперед, вперед, покуда прёт!
Покуда прёт!
Наконец-то, спел я честно вам про то, как все чудесно.
Хорошо, хорошо…
Мы не плачем и не ноем – наш, мы новым мир построим.
Хорошо, хорошо…
И на вахте и в забое, и в горячке и в запое –
Хорошо, ой, хорошо…
Вот и написал, как Тютчев. Прямо Тютчев, даже лучше –
Хорошо… хорошо… ой, хорошо!
БОРЖОМ
или дружба народов
Исчез Боржом. Он, как Ясон, покинул нас.
Нарушен мой кислотно-щелочной баланс.
И вот теперь болят желудок и душа.
Хочу спросить: кому баланс мой помешал?
Мне говорил знакомый друг грузин Реваз:
– В Тбилиси пишут, что плохи дела у вас.
А я сказал: – А наша пресса донесла,
Что на холмах Грузии лежит ночная мгла.
Пишут – вы, за рубежом,
Нам враги – я поражен.
Пишут, будто нам грузины
шлют неправильный Боржом.
Дескать, стали проверять,
Спирт Боржомом разбавлять.
Санитарный врач загнулся,
и решили не пущать.
И сказали нам: шабаш!
Лучше кушайте лаваш.
А взамен Боржома пейте
Наш С2Н5ОН.
Боржом –
Разве вкус твой хуже вкуса пепси-кольного?
Боржом –
Что ж там химики нашли в тебе крамольного?
Еще сказал знакомый друг грузин Реваз:
– Вы, россияне, цену ломите за газ.
А я сказал: кто, я ломлю? Вай, дорогой,
Бери мой газ прям вместе с газовой плитой!
Ну что тут скажешь, а тут скажешь только: вах!
Свихнулось что-то в наших мудрых головах.
Хохлы, жиды, кавказцы, чурки, москали.
Ну что, ребятушки, свободы огребли?
Пишут: внешний враг хитер,
Он коварный экспортер.
И у нас от их товара
аллергия и запор.
Кто ответит, чья вина?
Ищет крайнего страна.
Я спрошу с жены-грузинки
явки, шифры, имена!
Да еще родимый сын
На две четверти грузин
Плюс две дочки – обложили! –
Сыпят в воду мне стрихнин.
Представьте: рай. Красиво! Ангелы поют.
В беседке Пушкин с Руставели чачу пьют.
Как выпьют, вниз кричат, раздвинув облака:
– Эй, там, на шхуне, не валяйте дурака!
В раю не важно – русский, чукча, армянин.
Рай – он ведь как СССР – на всех один.
А в центре там фонтан огромный сооружен…
Не Церетели. Но в фонтане бьёт Боржом!
Боржом –
Широко известна марка легендарная.
Боржом –
Так о чем же плачет служба санитарная?
Я мыслю, дело не в кавказцах, москалях.
Сдается мне, что здесь всё дело в дураках.
Их дураки, а также дураки у нас
Еще покажут нам дурацкий мастер-класс!
Я съем хинкали и горячий хачапур.
Живу, как Бог, на перекрестке двух культур.
И, кстати, запью украинской горилкой шашлыки,
Пока ее не запретили дураки!